Увидев столько людей, Боев с удивлением не нашел среди них своего друга: «А где Леха?» Вместо ответа Жуликов шагнул в коридор, закрыл за собой дверь и произнес, глядя в глаза Боеву: «Извини, братка твоего убили. Сейчас настала твоя очередь!»
Теперь они действовали слаженней — великое дело опыт! Но повозиться пришлось еще дольше, чем с Яко-венцевым. Боев никак не хотел умирать… Когда лицо удавленника посинело, из носа пошла кровь и вывалился язык, Жуликов ослабил удавку: «Кажется, готов!» Тем не менее, чтобы исключить осечку, он приказал связать руки и ноги мертвеца скотчем: вдруг оживет? Завернули тело в покрывало и не медля поехали обратно на Шепелюгинскую. Нужно было до рассвета избавиться от тела Яко-венцева.
…На Шепелюгинской выносить сверток с телом во двор было рискованно. Соседи, подгулявшие прохожие, собачники, будь они неладны… Поэтому решили подстраховаться. Впереди шла Жуликова, потом мужчины вчетвером несли труп, а замыкала процессию Заводова. До первого этажа добрались без приключений. И «мерседес» подогнали багажником к подъезду, однако затолкали тело с трудом. На балконе «баклажка» застыла и никак не хотела менять форму. Наконец впихнули, уселись, тронулись в путь.
Потом оперативники выяснили, что ночных ездоков в районе Лефортова останавливали гаишники. История едва не закончилась стрельбой. У одного из бандитов в руке был пистолет Макарова с патроном в патроннике. И инструкции Жуликова звучали однозначно: в случае опасности стрелять без колебаний. Но до этого не дошло, получив небольшие «отступные», гаишник махнул жезлом: проезжай, черт с тобой…
Впрочем, может быть, и хорошо, что вышло именно так. Представим себе, что могло бы произойти, нарвись бандиты на принципиальных и дотошных инспекторов. Как в том анекдоте: «А почему у вас труп в багажнике?» — «Это последняя воля покойника». «А документ есть?» — «Пожалуйста! Вот нотариально заверенное завещание…» У бандитов справки от нотариуса не было. Значит, появился бы еще один, а может быть, и два трупа. И не факт, что эти обстоятельства помогли бы скорейшему изобличению банды…
Труп Яковенцева решили сжечь на заброшенном пустыре недалеко от Рогожского кладбища. Там же туристическим топориком отчленили голову и спрятали ее в спортивную сумку. Затем тело облили бензином и подожгли, бросив сверху пустую канистру. Огонь заполыхал сразу и даже испугал бандитов: слишком высоко поднимались языки пламени. Дождавшись, когда догорит бензин, они снова отправились в путь. Нужно было избавляться от второго трупа. По дороге, проезжая по набережной Яузы, выбросили сумку с головой в воду. Кто теперь найдет?..
Вытаскивать Боева было еще труднее. Говорят, что покойники тяжелее живых. Предрассудки, конечно, но Боев был словно из чугуна. Да и для налетчиков это была уже третья ездка за ночь. И все на нервах, ни присесть, ни перекурить…
Несмотря на стылый февральский рассвет, обливались потом. С трудом донесли до машины, уложили в багажник. Рядом протекает Москва-река. Подъехали как можно ближе к воде, вытащили сверток. Жуликов развернул покрывало и вгляделся в лицо убитого. И вдруг заметил, что тот еще дышит: «А, Серега, ты еще жив?» В руках главаря появился топорик для разделки мяса.
Кто из бандитов «отбивал» лицо Боеву, теперь установить трудно. Жуликов не отрицал, что он отдавал приказ обезобразить лицо. «И кто-то из ребят это сделал». Но каждый «скромничает», не может назвать имя «героя».
Нашли несколько камней, положили в сумку, кое-как привязали ее к телу. Затем все вместе, проклиная зиму и свою нелегкую бандитскую долюшку, зашли подальше в воду и затолкали сверток с агонизирующим человеком под лед. Сели в машину, включили печку, закурили. На часах было около шести утра.
Теперь каждый член банды понимал: назад дороги нет. Все повязаны кровью. И о случившемся не должен знать никто — ни лохи, ни бандиты. С лохами все понятно без объяснений. Тут уголовная ответственность за двойное убийство с отягчающими обстоятельствами, реальный срок, тюрьма. Но и в уголовном мире за такой поступок придется отвечать. Ведь убили ни за что, и людей уважаемых, живших «по понятиям». С этой стороны, в случае прокола, тоже будет суд — скорый и беспощадный. Отныне вся надежда на «атамана».
Жить сейчас, умереть завтра
Жуликов почувствовал себя всемогущим и значимым. Разъезжал по Москве на «мерседесе», держался независимо и заносчиво. И повсюду его сопровождали верные люди, которых он представлял как свою охрану. Приехав в Саранск, зайдя в квартиру Заводовой и поздоровавшись с матерью девушки, он небрежно кивнул на сопровождающих его мужчин: мои телохранители…