Из показаний Полякова:
«На посту ГАИ меня остановили, проверили документы и осмотрели машину. После этого я проехал в область, развернулся и двинулся домой. В подъезде забрал труп, положил его в багажник и поехал через тот же пост».
Согласитесь, для таких фокусов нужна не только голова, но и крепкие нервы. Видимо, и то и другое убийца имел в достатке.
Как и следовало ожидать, машину снова тормознули. К «девятке» не спеша подошел все тот же инспектор. Поляков напомнил, что буквально десять минут назад его машина уже проверялась. Милиционер махнул жезлом: проезжай!
К тому моменту Поляков уже устал. Сказались и нервное напряжение, и последствия борьбы с девушкой.
Кстати, на следующий день он вынужден был даже обратиться к врачу с жалобами на боли в паху. Один из ударов Татьяны достиг цели…
Ехать далеко он не захотел. Остановился у деревни Семивраги. Осмотрелся, открыл багажник. Вокруг не было ни души. Он подхватил мертвое тело, дотащил волоком до перелеска и бросил примерно в десяти метрах от дороги. Копать яму не стал. Забросал тело ветками и хворостом и поехал в Москву.
Вторая попытка
Его взяли под стражу прямо в кабинете следователя. У Михаила Устиновского не было сомнений, что на этот раз подозреваемый дал правдивые показания: подробнейшие комментарии, детали, которые мог знать только участник тех давних событий.
В довершение всего отправились домой к Полякову. Выезд проводили с видеокамерой, все следственные действия тщательно фиксировались. В квартире следов крови или помарок на обоях, стенах, конечно же, не сохранилось. Полгода прошло… Но поясок от халата, которым была задушена Татьяна Глюзинска, изъять удалось. Хотя и на тканях никаких улик найти не смогли.
Подозреваемый дал признательные показания в присутствии адвоката, все процессуальные действия были зафиксированы в соответствии с законом. Но скоро стало ясно: доказательств мало. По останкам девушки невозможно сказать, отчего она погибла. Странгуляционной полосы на шее нет (самой шеи не осталось), подъязычная кость не сохранилась. К тому же опытный адвокат подсказал подследственному новую версию. Теперь подследственный утверждал, что не собирался убивать гостью. Он, дескать, хотел связать ей руки и прежние показания дал под давлением сотрудников милиции…
Из показаний подследственного:
«Находясь в квартире, Глюзинска принимала какие-то таблетки. При этом она выпивала спиртные напитки. Я не исключаю, что она могла умереть от отравления, вызванного сочетанием таблеток и спиртного».
К этому моменту у подозреваемого было уже два адвоката. И оба требовали освободить своего клиента из-под стражи. Он, дескать, никакой не убийца, а жертва милицейского произвола и намеренного оговора. И следователю делались недвусмысленные предложения. Девушку-то уже не воскресишь, а парень страдает, ему реальный срок светит. Ведь можно ситуацию разрулить так, что никто в обиде не будет.
Прокурор вызвал Устиновского, изучил документы, закрыл папку: «Придется из-под стражи освобождать. «Держать» подозреваемого не на чем…»
Следователь был готов к такому повороту. В день, когда Полякова нужно было освобождать из-под стражи, Устиновский приготовил протокол допроса, где подозреваемый подробно описывает механизм убийства и свои действия в роковой для Татьяны вечер. Теперь очень многое зависело от умения следователя вести беседу, правильно выстроить линию поведения.
Едва в кабинет ввели задержанного, как к нему бросился адвокат. Услужливо протянул яблочко, завел речь об обязательном скором освобождении. И Устиновский охотно поддержал защитника:
— Никаких проблем. Подпишите свои показания и сегодня вечером будете на кухне пить чай перед телевизором.
Ни адвокат, ни клиент возражать не стали. Подписать протокол допроса? Ради бога, это же пустая формальность. Поляков ставит подпись под своими показаниями. А Устиновский подписывает другую бумагу — освобождение из-под стражи с подпиской о невыезде. Адвокат, торжествуя победу, выводит клиента из кабинета без наручников.
Но противостояние только начиналось…
Следователь назначает комиссионную судебно-медицинскую экспертизу. Перед криминалистами он ставит два вопроса. Первый: при каких обстоятельствах могла наступить смерть потерпевшей? И второй: могла ли девушка умереть от употребления таблеток? Выводы специалистов не оставили сомнений. Смерть потерпевшей могла наступить от механической асфиксии. Если бы Глюзинска умерла от отравления таблетками и спиртным, ее агония и длительность наступления смерти были бы другими.