Предположение, что Сисс жаждет откровенного разговора, рухнуло. «Ишь, болван, хочет мне пыль в глаза пустить своими знакомствами», - подумал Грегори, с подчеркнутым безразличием глядя на сотрапезников. Это были Армур Блак и доктор Мак Катт. Блака он знал - по книжкам, по фотографиям в газетах. Писатель, достигший к пятидесяти годам вершин успеха. После долгих лет безвестности несколько повестей, изданных одна за другой, принесли ему славу. Выглядел он великолепно; периодически появляющиеся в газетах фотографии, на которых он был представлен то с теннисной ракеткой, то со спиннингом, явно относились не к прошлому. У него были большие холеные руки, массивная голова, иссиня-черные волосы, мясистый нос и тяжелые темные веки, гораздо темнее лица. Когда он их опускал, лицо сразу казалось постаревшим. А глаза он прикрывал часто и порой надолго, оставляя при этом собеседника как бы в одиночестве. Второй знакомый Сисса выглядел моложе - этакий мужчина-мальчик, худой, с близко посаженными голубыми глазами и мощным выступающим кадыком, словно бы переламывающим шею пополам. Воротник рубашки был ему явно велик. Вел он себя весьма эксцентрично: то впивался остекленевшим взглядом в стоящую перед ним рюмку, то горбился, а то, словно вдруг опомнившись, выпрямлялся и минуту-другую сидел точно проглотил палку. Приоткрыв рот, он рассматривал зал, внезапно поворачивался к Грегори, упорно сверлил его взглядом и внезапно, как шаловливое дитя, расплывался в улыбке. Было в нем нечто общее с Сиссом, наверно, поэтому Грегори решил, что он тоже ученый. Но если Сисс напоминал длинноногую птицу, то Мак Катт больше смахивал на грызуна.
Дальнейшему развитию зоологических аналогий помешал спор между Блаком и Сиссом.
– Нет, только не «Шато Марго»! - категорически заявил писатель, потрясая картой вин. - Это вино - губитель аппетита. Убивает вкусовые ощущения, подавляет выделение желудочного сока. Да и вообще, - он с отвращением взглянул на карту, - здесь же ничего нет! Ничего! Впрочем, это не мое дело. Я привык жертвовать собой.
– Но позволь… - Сисс был изрядно сконфужен.
Появился старший официант, напомнивший Грегори одного известного дирижера. Пока подавали закуски, Блак все ворчал. Сисс начал было говорить о каком-то новом романе, но слова его повисли в воздухе. Блак не удостоил его ответом; не прекращая жевать, он только взглянул на Сисса, и в его взгляде была такая укоризна, словно доктор совершил Бог весть какую бестактность. «Однако крепко его держит знаменитый приятель», - не без злорадства подумал Грегори. Обед протекал в молчании. Между супом и мясом Мак Катт, закуривая сигарету, по нечаянности бросил спичку в вино и теперь пытался ее выловить. За неимением других развлечений Грегори следил за его тщетными попытками. Обед подходил к концу, когда Блак наконец заявил:
– Я подобрел. Но на твоем месте, Харви, я бы все-таки испытывал угрызения совести. Эта утка - что они с ней делали в последние годы ее жизни?! В погребении замученных всегда есть нечто, отбивающее аппетит.
– Ну, Армур… - пробормотал Сисс, не зная, что ответить. Он попытался рассмеяться, однако это ему не удалось. Блак медленно покачивал головой.
– Нет, я ничего не говорю. И все-таки эта наша встреча - стервятники, слетевшиеся с четырех сторон света. А яблоки! Какая жестокость - набивать беззащитное существо каменными яблоками! Кстати, ты, кажется, занимаешься статистикой сверхъестественных явлений на кладбищах?
– Могу тебе ее дать. Но уверяю, в ней нет ничего сверхъестественного. Сам увидишь.
– Ничего сверхъестественного? Но это же ужасно! Нет, тогда я ее и в руки не возьму. Ни за что!
Грегори внутренне ликовал, видя, какие муки испытывает Сисс, как он пытается и не может попасть в тон писателю.
– Почему, это интересно, - добродушно заметил Мак Катт. - Как проблема очень интересно.
– Как проблема? Наслышаны. Плагиат Евангелия, не больше. Что еще?
– А ты не мог хотя бы минуту вести себя серьезней? - с плохо скрытым раздражением спросил Сисс.
– Серьезнее всего я бываю, когда шучу!
– Знаешь, мне этот случай напомнил историю с эберфельдскими лошадьми, - обратился к Сиссу Мак Катт. - Помнишь, лошади, которые читали и считали. Тогда тоже была альтернатива: чудо либо жульничество.
– А потом оказалось, что это не жульничество, да? - вступил Блак.
– Конечно нет. Дрессировщик лошадей - забыл, как его фамилия, - свято верил, что его лошади действительно считают и читают. Они копытами выстукивали число или букву и всегда угадывали, потому что наблюдали за хозяином! Словом, они читали, но не по губам, а по мимике, по бессознательным движениям, по тому, как он напрягается или расслабляется, меняет позу, в общем, по изменениям его поведения, незаметным для человеческого глаза. Эти сеансы ведь происходили под строжайшим контролем ученых!
– И им этого было достаточно?
– Невероятно, но факт. И потому традиционная точка зрения - либо чудо, либо блеф - оказалась неверна. Был третий выход.
– Я нашел гораздо лучшую аналогию, - сказал Сисс и оперся локтями о стол. - Вращающиеся столики спиритов. Как известно, такой столик начинает постукивать и дрожать, даже если на него кладут руки люди, не верящие в спиритизм. С традиционной точки зрения опять - либо жульничество, либо проявление, вмешательство «духа». Однако, хоть ни жульничества, ни «духа» нет, столик стучит! Его движение является результатом суммирования отдельных микроскопических сокращений мышц людей, кладущих руки на край. Ведь у всех людей организм имеет примерно одинаковую нервно-мышечную структуру. Мы просто имеем дело со специфическим собирательным процессом, определяемым изменениями тонуса, напряжения мышц и ритма нервных импульсов. Явление протекает без участия сознания, а в результате возникают значительные усилия, периодически воздействующие на столик.