– А почему это всегда случалось в одни и те же часы? - спросил Грегори.
– Ну, чтобы появились видения, надо было проехать в тумане, скажем, часа два. За эти два часа в первый раз машина прошла по хорошей дороге расстояние большее, чем в следующий, и так далее. И потом, нельзя забывать такой факт, как сопротивление снега. Чем ниже падала температура, тем больше снега было на дорогах; мотор на морозе работает хуже, и потому произведение расстояния от места происшествия до «центра» на время между двумя происшествиями надо умножить на разницу температур, чтобы получить постоянную. По мере ухудшения погоды и дорог перерывы у шоферов становились все дольше. И хотя за два часа в каждом последующем рейсе шофер проезжал меньший отрезок пути, второй множитель - время между двумя ездками, исчисленное в днях, - пропорционально возрастал, и оттого произведение оказывалось примерно постоянным.
– Итак… получается, шофер-параноик? Проезжал ночью мимо кладбища, останавливался, выкрадывал труп… А куда он их потом девал?
– Под утро, когда, выехав из тумана, он приходил в себя, когда к нему возвращался рассудок, он старался всеми силами скрыть следы ночного безумия. Представьте себе, вот он едет: безлюдье, холмы, лощины, заросшие кустарником, речушки. И ему жутко, он не может поверить в то, что произошло, он клянется себе, что станет лечиться, но ему жалко потерять место, и когда диспетчер сообщает ему дату нового рейса, он молчит. И еще, он, очевидно, на память знал те места, по которым ездил, - все дороги, перекрестки, городки, фермы и, конечно же, кладбища…
Грегори перевел взгляд с лица инспектора на газету.
– Это он?
– Болезнь усиливалась, - спокойно продолжал Шеппард. - Память о содеянном, боязнь разоблачения, растущая подозрительность по отношению к окружающим, болезненная реакция на невинные замечания и шутки коллег - все это ухудшало его состояние, усиливало нервное напряжение. Надо думать, что ему все трудней становилось приходить в себя, машину он вел небрежно и невнимательно и потому легко мог попасть в катастрофу. Например, в такую…
Грегори внезапно отошел от стола, сел в кресло возле книжного шкафа и в задумчивости провел ладонью по лицу, словно стирая что-то.
– Значит, так? - пробормотал он. - М-да… А имитация чуда… Ха-ха-ха… И это правда?
– Нет, - невозмутимо ответил Шеппард. - Но могло бы быть. Или, выражаясь определенней, это может стать правдой.
– Что вы говорите?! Инспектор, не шутите так!
– Это не шутка. Спокойней, Грегори, держите себя в руках. Вот послушайте: из шести интересующих нас ночей этот шофер, - инспектор постучал пальцем по газете, - три раза был в рейсе на той трассе, где случалось происшествие, то есть трижды он во второй половине ночи проезжал мимо места, где исчез труп.
– А остальные? - спросил Грегори. С ним творилось что-то странное. Неожиданное чувство облегчения, надежда распирала ему грудь. Появилось ощущение, словно дышать стало легче.
– Остальные разы? Ну… об одном случае, в Льюисе, мы ничего не знаем. А в другом у него есть алиби.
– Алиби?
– Да. В тот раз он не был в рейсе и, более того, три дня провел в Шотландии. Это проверено.
– Так, значит, это не он! - Грегори вскочил, его просто выбросило из кресла. Газета, лежавшая на краешке стола, от сотрясения медленно сползла на пол.
– Да, это не он. Определенно не он, разве что мы будем рассматривать этот случай особо. - Шеппард спокойно взглянул на Грегори, лицо которого исказилось гневной гримасой. - Но если мы откажемся от Мейлера - от мейлеровского шофера, то существует еще бездна машин, ездящих по ночам: почта, «скорая помощь», санитарные кареты, машины техобслуживания, пригородные автобусы, междугородные… Существует множество явлений, сопоставляя которые можно получить интересующую нас закономерность.
– Вы что, издеваетесь надо мной?
– Нет, что вы, я только стараюсь вам помочь.
– Благодарю.
Грегори нагнулся и поднял газету.
– Значит, этот шофер был или, вернее, должен быть параноиком, безумцем, действия которого описываются формулой: туман, помноженный на мороз и на невменяемость. - Грегори как-то странно улыбнулся и глянул на инспектора. - А если в остальные дни он - случайно, совершенно случайно - ездил по другому маршруту, то тогда ему придется стать козлом отпущения.
Иронически улыбаясь, он ходил по комнате.
– Да, надо же узнать, - пробормотал он. - Обязательно, это же важно…
Грегори снова схватил газету и поспешно принялся ее листать.
– Первой страницы с датой нет, - сообщил Шеппард, - но я могу вам помочь. Газета вчерашняя.
– А!
– Нет, не думайте, что я все это придумал, дожидаясь вас. Сведения самые достоверные. Весь вчерашний день шла проверка. Фаркар летал в Шотландию, если вас это, конечно, интересует.
– Нет, нет, я… А зачем вы все это делали?
– Ну, я как будто тоже работаю в Скотленд-Ярде, - ответил Шеппард.
Но Грегори, казалось, не слышал ответа, возбужденный, он бегал по комнате, время от времени бросая взгляд на фотографии.
– Знаете, что я думаю? Это и впрямь удачно, очень удачно, просто замечательно! Преступник существует, но он мертв. Ни допросить его нельзя, ни показания снять… а как гуманно!.. Судебная ошибка исключается, невиновный не страдает… Вы подозревали, что он существует? Или… или вы просто хотели подогнать все элементы, оказавшиеся в нашем распоряжении и вынуждавшие нас действовать, чтобы преобразовать этот хаос, прикидывающийся системой, чтобы закрыть это открытое дело - из обычного стремления к порядку? Вот в чем вопрос.
– Не вижу альтернативы, - сухо заметил Шеппард. Видно было, что разговор ему надоел. Он сидел, не глядя на Грегори, который вдруг встал как вкопанный, захваченный новой мыслью.
– А можно и так, - задумчиво произнес он. - Конечно же. Я знаю, верю, что вы хотите мне помочь. Ведь ничего нельзя было поделать, а сейчас есть выход. Можно покопаться в алиби. Или исключить этот случай из серии, а надо, так и другие - и следствие сдвинется с мертвой точки! Во всяком случае, есть какой-то шанс - болезнь! О, болезнью можно объяснить самые невероятные вещи, даже видения и стигматы, даже чудо! Вы, наверно, помните работы Гугенхеймера, Холпи и Винтершельда? Да, конечно, вы читали, хотя в нашей библиотеке их нет…
– А-а, этих психиатров… У них много работ. Какие вы имеете в виду?
– Те, в которых они на основе анализа Евангелия доказывают, что Христос был душевнобольным. В свое время они наделали много шума. Психиатрический анализ текстов Священного Писания, из которого вытекало, что он был параноик…
– Примите мой добрый совет, - прервал его Шеппард, - забудьте библейские аналогии: они ни к чему не ведут. Их можно было позволить в самом начале, тогда щепотка соли, делающая проблему острее, была весьма кстати, но на нынешней стадии следствия, когда требуется тонкая ювелирная работа…
– Вы так думаете? - тихо спросил Грегори.
– Да. Поскольку надеюсь и даже уверен, что вы не захотите оказаться в положении вопиющего в пустыне…
– Итак, что я должен делать? - подчеркнуто официально задал вопрос Грегори, выпрямляясь и глядя в упор на старика, встающего с кресла.
– Нам надо будет прикинуть кое-какие наметки на ближайшее будущее. Завтра утром жду вас в Ярде.
– Как и в прошлый раз, в десять? - в голосе Грегори дрожал смех.
– Да. Придете? - спросил бесцветным голосом Шеппард. Они стояли и смотрели друг на друга. Губы Грегори дрогнули, но он промолчал и отступил к двери. Стоя к Шеппарду спиной, берясь за ручку, он всей кожей чувствовал его невозмутимый, спокойный взгляд.
И уже отворяя дверь, бросил через плечо:
– Да, приду.