Отработали удачно, летят обратно – нет двоих: Мастеркова и ведомого Попкова, Пчёлкина. Прилетел Виталий Иванович злой как чёрт, и, хоть не положено командиру эскадрильи орать на командира дивизии, не сдержался: «Вы что, не могли нам дать тридцать минут на подготовку! Никуда бы эти составы за это время не делись. Если бы ушли со станции, то на перегоне их ещё выгоднее штурмовать, а так двоих потеряли». И в этот момент видит: заходит на посадку его ведомый. Когда сел, подошёл к Попкову и говорит: «Сашку убили», и протягивает партбилет. Открыл – Мастеркова. Не мог же он передать свой партбилет из самолёта в самолёт. Оказалось, Пчёлкин увидел, как подбили товарища, сумевшего последним усилием воли посадить самолёт в поле, и решил тоже сесть, думая, что Саша ранен, хотел спасти. Не спас, но тело привёз на своём самолёте.
Вечером об этом случае сообщили командующему фронтом, и уже утром он лично прибыл на аэродром. Их построили, командир полка Зайцев доложил. Конев спрашивает: «А где этот лётчик, который привёз товарища?» Пчёлкин стоял в строю: пояс на боку, пистолет болтается – ну, только что от шока отошёл парень. Конев подошёл к нему, внимательно долго изучал, взглядом, а у Пчёлкина лишь орден Отечественной войны второй степени. «Вы когда на фронт попали?» – спрашивает. «В июне сорок первого». – «А почему у Вас один орден?» – «И у командира дивизии тоже орден Отечественной войны второй степени. А он в Испании ещё воевал, дивизией Гвардейской командует». – «Сколько у Вас сбито немецких самолётов?» – «Шестнадцать». Конев обернулся к командиру дивизии: «Почему нет материалов на Пчёлкина о присвоении ему Героя Советского Союза?» – «Товарищ командующий, материал уже в Москве, подписан». «Вы ещё и врёте, – повысил голос Конев. – Без моей подписи на Героя материалы в Москву не уходят, а я на Пчёлкина ничего не подписывал. Ты чем можешь сейчас его наградить?» – перешёл он на «ты». «Орденом Красной Звезды». «Считаем, что наградил. Ясно? А Вы?» – обратился он к командиру корпуса. «Орденом Отечественной войны первой степени». «Хорошо. А ты, Степан Акимович», – обратился Конев к командарму Красовскому (они были друзьями). «Орденом Боевого Красного Знамени». – «А я, командующий фронтом, могу Вас наградить орденом Ленина. Я Вас награждаю орденом Ленина».
Адъютант по его команде принёс ящик с орденами, и Пчёлкин сразу получил четыре ордена из рук самого командующего. После этого Конев пошёл вдоль строя, спрашивая каждого, сколько тот сбил за войну самолётов, и сразу награждая их орденами. Таким образом, в эскадрильи Попкова он в этот день наградил орденами Героя Советского Союза сразу восемь человек. «Сейчас, – добавил Конев, – одиннадцать часов, чтобы к часу дня на них, включая и Попкова, были готовы документы. Командир дивизии схватился за голову: «У меня же фотографа нет!» Конев на него как зыкнул: «Вы что?! Я Вам буду, что ли фотографа искать?!!! Чтобы в 13.00 материалы были у меня!» И дал команду: тело Мастеркова отвезти в Москву и там похоронить как москвича. Перед уходом в армию Мастерков работал рабочим на заводе «Динамо».
Двумя четвёрками лётчики эскадрильи во главе с Попковым, сопровождали «Дуглас» с телом погибшего товарища, пока приборы ни показали, что бензина осталось лишь на то, чтобы вернуться на свой аэродром, выстрелили в воздух и покачали крыльями на прощанье.
Как поётся в гимне полка, «с нами вместе трудились «технари», как они их называли. Среди них по-своему воевали и медики. Когда его сбили под Москвой, и он здорово обгорел, они сделали ему шесть пластических операций. Брали кожу с других мест. Так что лицо у Виталия Ивановича составлено из лоскутков, что впоследствии всегда вызывало определённые трудности при бритье. Идёт, идёт бритва против волоса, а вдруг попадает по волосу. Но к этому неудобству можно привыкнуть. Важно, что он остался живой. К ним, ещё до Сталинграда, присоединился 823 батальон авиационного обслуживания (БАО), которым командовал подполковник Тютюнник, а помощником его по медицинской части оказался Николай Григорьевич Головко, мой папа. Медсестрой служила Люба, моя мама, старшим фельдшером, Раиса Васильевна, его будущая жена. Потом эскадрилью Попкова перебросили в другое место, и они временно расстались.