В конце августа – начале сентября в наши войска приехал заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков, а с ним вместе секретарь ЦК Маленков. Лётчиков неожиданно пригласили на Военный Совет. Это было непривычно. Обычно нас приглашали для создания торжественности. Должен же кто-то поднять рюмку, выпить, не морщась, не говоря, что у него здоровья нет, желудок больной, или для повышения в звании, объявления благодарности. По крайней мере, они так думали, когда ехали.
Военный Совет состоялся в Умрах, под Сталинградом. Они вошли в землянку. Там одних генералов было около тридцати. Им предложили сесть, но в присутствии больших званий они не решились: «Спасибо, постоим». Ведь они все младшие лейтенанты, лишь один командир полка Зайцев – майор. Жуков появился из дверей неожиданно и сразу начал разбор боевых действий и, вдруг, повернувшись к лётчикам, почти выкрикнул: «Вы плохо воевали!» Зайцев вытянулся в струнку и, сдерживая дрожащий голос, попытался мягко возразить, приведя, как им всем казалось, очень убедительные доводы. Не могут же семь самолётов остановить две тысячи немецких? Доводы, как горох отскакивали от стены непонимания и целесообразности. Тогда авиационное руководство начало каяться: да, не смогли достойно прикрыть наши войска, но…
В разговор вмешался Маленков и, обращаясь к Жукову, визгливо прокричал: «Таких надо расстреливать!» Жуков, выслушав Маленкова, резко повернулся к Зайцеву и едко спросил: «А вы сколько расстреляли?» – «Кого?» – «Как кого! Трусов». – «У нас, среди лётчиков, таких в полку нет. Наши ребята улетают и не всегда прилетают назад. Мне и немцев хватает, которые их каждодневно расстреливают, а мы расстреливаем их. Я лично девятнадцать штук фашистов завалил». Жуков сжал челюсти, и огромные желваки заходили туда-сюда. «Выведете трусов и паникёров!» – скомандовал он. Видимо, всё было подготовлено для экзекуции. Чтобы оставшиеся в живых сейчас, поняли, что их, если они не отдадут все силы, а, может, и жизнь, ждёт в не очень отдалённом будущем. Сразу после этой команды вывели троих, сопровождаемых несколькими автоматчиками. Их, тут же, расстреляли. Они даже ничего не пытались сказать в своё оправдание. Акция устрашения, и это все отлично поняли, предназначалась им, присутствовавшим на Военном совете, в назидание. Хрёп! И готово.
«Будет выпушена медаль «За оборону Сталинграда». Этим, – Жуков махнул в их сторону, – не давать! Боевые вылеты – не считать! Сбитые – не считать! Звания не повышать! Идите!» У Виталия Ивановича, по его собственному признанию, ноги-руки, как при расстреле задрожали, так и все два часа, что возвращались назад, на аэродром, трясло, как в лихорадке, аж зубами лязгал. Не успели они приехать – в их личных делах, в частности у Попкова, было синим карандашом написано на вкладышах всё то, что сказал генерал армии: «не считать…не повышать…не давать». Хорошо ещё, что мало кто знал о таком распоряжении. Подумаешь, в личное дело офицеру положили. И, когда он стал командиром дивизии, спросил у кадровика, нужна ли эта записка в личном деле или нет. Он ответил, что по описи такие вкладыши не положены. «Уничтожь её по акту». Уничтожил. «А вообще, – задорно засмеялся он, – надо было бы оставить, для истории».
Вторую Звезду Героя, по его словам, Попков получил, чуть ли, не от самого И.В.Сталина. Он, среди многих героев войны и крупных военно-начальников присутствовал по случаю Победы на торжественном приёме в Кремле, во время которого Верховный ходил между столов, знакомясь с приглашёнными и дружески разговаривая со знакомыми. Внезапно он узнал в Виталии Ивановиче того мальчугана, который таскал малину из его сухумского малинника. Поинтересовался, сколько тот сбил самолётов противника? Услышав цифру, тихо спросил: «А почему у вас одна Звезда Героя?»
Так уж случилось, что Виталий Иванович, единственный дважды Герой СССР москвич. А дважды Героям положено устанавливать памятники на родине. И в Москве на Самотёчной площади в 1953 году появился бюст, к которому во время его открытия сам Попков продрался через охрану с большим трудом, так как милиция оцепления пускала только по пропускам, а виновнику торжества выдать такой документ запамятовали или посчитали просто не нужным.
Следующий анекдотичный случай произошел через несколько дней, когда он с друзьями решил «собственноручно» обмыть памятник. Купили водки, свежих огурцов, а о стаканчиках никто не подумал. Тогда решили вырезать их в огурцах. За этим занятием их и застал постовой милиционер. Пришлось доказывать, что это ты запечатлён всего в паре метров в бронзе. Когда милиционер сравнил сходство бюста с оригиналом, долго извинялся, а в завершение вдруг трогательно попросил: «А можно и я с вами выпью?»