К обеду Томин к Знаменскому опаздывает.
Сначала задерживается в «ихнем бюро». Потом, уже на Житной, один за другим встречаются свои, прежние. С каждым поговори.
А у самого министерства его обрадованно окликает вышедший из здания генерал:
— Томин, это ты?
— Надеюсь. Рад тебя видеть в здравии и в чинах.
— А говорили, борешься с мафией на Лазурном берегу.
— Ее кровавые следы привели меня в здешний регион.
— И как тебе там? «Свобода, равенство, братство»?
— Свобода — пожалуй. Остального не заметно.
— Все такой же. Заходи.
«А что мне к тебе заходить? — думает Томин. — Если по стакану, то лучше с кем-нибудь другим».
По-свойски, не стучась, отворяет дверь к Знаменскому. Тот сидит за столом, заваленным толстыми папками, и завершает телефонный разговор.
— Тут много дел или одно такое? — спрашивает Томин, обводя рукой завал.
— Одно, и конца ему нет, — Знаменский поднимается и начинает складывать папки в сейф, Томин помогает. — Банковские махинации. Фиктивные фирмы, на которые списывали миллиарды и миллиарды… Сегодня с утра телефон изводит, надо убираться. У моего следователя сидит оперативник, который занимается убийством Нуриева. Пошли к ним. Я туда же эксперта вызову. Зиночка сосватала как раз перед своим отпуском. Дескать, будет тебе пока другая «Ки» вместо меня. Она Китаева.
Знаменский звонит, слышит знакомый приятный голос:
— Капитан Китаева… Да, Пал Палыч, в морге я уже была… Да-да, приду, я неподалеку.
Она действительно неподалеку: лежит в чем мать родила, загорает в солярии. В рабочие, между прочим, часы. Посмотрел бы Пал Палыч — устроил бы ей прочистку мозгов. А может быть, и не устроил: красота штука убедительная.
…Знаменский опечатывает сейф, запирает дверь. В кабинете следователя он знакомит:
— Александр Николаевич Томин — Юрий Денисович Юрьев.
Юрьеву за сорок. Суховатая внешность, суховатые манеры. Въедливый и педантичный. К Знаменскому попал из прокуратуры. Там он блистательно размотал большое дело, которое год с места не двигалось, и в своих кругах прославился. На совещаниях и отчетах имя Юрьева сопровождалось хвалебными прилагательными в превосходной степени.
И непосредственный начальник этого не перенес — возненавидел следователя свирепо и стал ежедневно доставать. И когда Пал Палыч позвал к себе, Юрьев рванул, будто из прифронтовой полосы.
По пути в его кабинет Знаменский характеризует его вкратце, и Томин пожимает протянутую руку с уважением.
Оперативника Знаменский представляет просто как Андрея, ему лет двадцать пять. Здороваясь с Томиным, он подкупающе улыбается:
— Я вас помню. Я когда в области начинал, вы к нам приезжали на убийство.
— Да?
— Один псих мать задушил, сестру и собаку.
— А-а! — улыбается Томин. Казалось бы, мрачные воспоминания, а обоим приятно.
— Введите Александра Николаевича в курс относительно Нуриева, — говорит Знаменский.
— Труп обнаружен четырнадцатого сего месяца в девять часов утра, — чеканит Юрьев. — Время смерти определено, как трое суток до обнаружения, то есть одиннадцатого числа. Поза трупа неестественно согнутая, почти наверняка тело эти дни лежало в багажнике.
Звонит телефон, Юрьев отвечает:
— Да… Да, здесь, — протягивает трубку Знаменскому.
— Отловили! — досадует Пал Палыч. — Слушаю… Хорошо, иду. — От двери оборачивается: — Я скоро.
— Я набросал схему, — показывает Юрьев. — Вот место обнаружения — сквер напротив гостиницы. Кусты. Газон. Ограда. Труп доставили, очевидно, на машине в темное время суток или на рассвете.
— Какие-нибудь следы борьбы?
— Ни малейших. Деньги не тронуты. Документы тоже. Так что сразу установили гостиницу. Нуриев поселился седьмого. Восьмого и девятого вызывал такси, но позже отменял заказ. Вероятно, назначалась какая-то встреча и срывалась.
— Еще не приготовились его замочить, — комментирует оперативник.
— Одиннадцатого в шестнадцать часов Нуриев снова вызвал машину, вышел — и исчез.
— Шофера нашли?
— Конечно. Он показывает следующее. Пассажир бросил на заднее сиденье плащ. Собирался сесть к водителю. Тут его окликнули, он сделал шаг в сторону. Потом чья-то спина его заслонила — и все. Через полчаса водитель сдал плащ швейцару. В кармане нашли записку с адресом. — Следователь передает Томину клочок бумаги в целлофане; его прерывает телефонный звонок.
Юрьеву что-то диктуют, и он записывает, а оперативнику делает знак продолжать.