— Кем был Федотов?
— Хорошо, вам не удалось вернуть ему профессиональные навыки. Он бы что-нибудь спер и задал деру.
— Вот как?.. Для меня он пациент. Мать может взять его?
— Она слепая беспомощная старушка.
— Вы понимаете, если вернуть его… Где он вырос?
— Маленький поселок, почти деревня.
— Дороги, поля… Если вернуть его туда, где он ходил босиком… детские впечатления крепче всего. Такая встряска могла бы сказаться благотворно. Вы понимаете?
— Да. А как он выглядел 12 февраля, что при нем было?
— Есть подробный акт осмотра его и вещей при приеме, — отперев стол, порылся, протянул Томину акт.
Несколько дней Знаменский не лез к Кибрит. Знал, что материалы экспертиз уже у нее, но крепился. И вот:
— Пал Палыч, жду.
Прямо с порога он как в омут нырнул:
— Вышло или не вышло?
— Видишь ли… напрашиваются некоторые предположения… Может, меня куда-то снесло…
— В неожиданную сторону?
— Да, очень, — она запнулась. — Мне было бы легче сформулировать, если бы… Что ты сам думаешь? Чего ждал?
— Эксперт не должен быть связан бредовыми гипотезами следователя, — отговорка машинальная, заготовленная.
Они глядели друг на друга, и ни тот ни другой не решался высказаться.
Ворвался сияющий Томин.
— Привет честной компании! Кто угадает, откуда я прибыл?
— От запертой двери моего кабинета.
— Ценю проницательность. А откуда я прибыл к двери твоего кабинета?
— Не устраивай «угадайку», — Знаменскому не терпелось вернуться к разговору.
— Зинуля, чего он такой нервный? Тихая работа, спокойные клиенты.
— Ладно, Шурик, давай серьезно, — не приняла шутки и она.
Томин уселся по обыкновению на стол, отодвинув ее пузырьки.
— Произведенными розыскными мероприятиями мною было установлено, что означенный Федотов П. С. …Короче, в Калининской областной психушке обнаруживаю занятного субъекта. Бывает, что не все дома, а тут следующая стадия — все ушли. Внезапная потеря памяти. Я пришел, увидел, опознал! Можете почитать медицинское заключение и акт, составленный в приемном покрое.
Они поочередно вчитывались в акт и заключение. Одна фраза остановила внимание Знаменского. Он передал акт Зине и следил, как она. Да, застряла на той же фразе! Переглянулись.
— Что вас удивляет? — спросил Томин. — Пальто ношеное. Состояние тела антисанитарное. Пульс учащенный.
Знаменский процитировал:
— «На бедре имеется размером с двухкопеечную монету покраснение с вероятным следом прокола в центре».
— Спрашивал я. Непонятно, что такое. Признаков наркомании нету.
Кибрит огласила из другого листа:
— «Причины заболевания могут носить истерический характер. Не исключен также острый токсикоз». Но яда они не обнаружили… — она обращалась только к Знаменскому, и между ними возник тот напряженный диалог, в котором интонации и подтекст важнее слов.
— Слишком сложный путь? — спросил он.
— Слишком сложный.
— Если считать его бродягой. Сдуру.
— Ты не считаешь?
— Разумеется. А ему этого очень хочется!
— Значит, любое бредовое предположение?..
— Угу.
Теперь практически было сказано все, теперь они друг друга поняли.
— Что в экспертизах?
— Странный состав пломбы… Характерные особенности в сочетании некоторых букв… Понимаешь?
— Эй, друзья, что с вами? — окликнул Томин.
— Гениально! Я в тебя всегда верил, но это…
Кибрит счастливо улыбнулась:
— И печень, как у младенца!
Они его и не слышат! Будто объясняются в любви!
— Знаете, где так разговаривают? Там, откуда я приехал. Сидят на лавочке, а рукавчики назад завязаны. Паша, быстро! Месяц, имя, фамилия?
— Старший следователь, майор милиции Знаменский Пал Палыч. Она — Кибрит Зинаида Яновна. Свет очей моих. Усек?
— Ни бум-бум.
— Зиночка, покажи экспертизы!
Славный это был денек. Да что там славный — триумфальный день! Каждую его малость хотелось сохранить и сберечь.
В Бутырку ехали втроем, на равных. А в следственном кабинете, куда принесли дополнительные стулья, их полку прибыло: четвертым стал мужчина с военной выправкой, поместившийся чуть в стороне.
— Новые лица, — настороженно произнес бродяга. — Желаю знать, что за посторонние. Вашего приятеля видел, а эти двое?
— Эксперт. Познакомит вас с некоторыми материалами. И следователь, который будет дальше вести ваше дело.
— Да ведь я не давал вам отвода-то! Сболтнул сгоряча, а писать никуда не писал. Неужто обиделись, гражданин следователь?