– А как вы поступили с квитанцией?
– Ну, через несколько дней я прикинул, что, наверно, одежда тому мертвому парню нужна не больше, чем деньги. У меня еще оставалось несколько долларов, поэтому я вернулся в прачечную за вещами. Я расплатился и забрал одежду себе.
– Вы помните, кто обслужил вас в прачечной и отдал вам эти вещи?
– Индийская леди.
– Вы можете описать одежду, полученную вами в ее учреждении?
– Хороший серый костюм. Белые рубашки. Отличный зеленый свитер. Они не очень подошли мне – были немного маловаты. Поэтому я продал их в миссии.
Уоррен предпочел пока не продолжать темы: это должно было прийти позже и не в этом суде. Голос его зазвучал громче. Он сказал:
– Мистер Денди, скажите, вы хоть раз в жизни видели человека, сидящего рядом со мной?
Он положил руку – и рука его при этом почти дрожала – на плечо Гектора Куинтаны.
Джим Денди через весь зал пристально вгляделся в лицо Гектора.
– Нет, насколько мне помнится. Выглядит, как мексиканец. Я ничего против них не имею, но не всегда могу отличить их друг от друга.
– Не видели ли вы тогда этого человека на автостоянке перед химчисткой или, может быть, в той машине, за рулем которой сидела женщина с пистолетом, или вообще где-нибудь поблизости от торгового центра?
– Нет, не видел.
– Благодарю вас, сэр, – сказал Уоррен. – У меня больше нет вопросов к свидетелю.
Нэнси Гудпастер продержала Джима Денди на перекрестном допросе всего лишь пятнадцать минут. Она заставила его повторить большую часть уже рассказанной им истории, сосредоточившись главным образом на времени, чтобы наверняка убедиться, что это происходило 19 мая, и на уверенности Джима в том, что в автомобиле находилась именно женщина. Уоррен не заявил ни одного протеста. Но уверенность Джима Денди тоже была абсолютной. Та персона с длинными волосами и накрашенными губами никак не могла быть мужчиной.
– Я был пьян, – сказал свидетель, – и времена изменились, но, мэм, я никогда не напивался настолько, чтобы не суметь отличить мужчину от женщины.
Гудпастер задумалась, прикусив губу, затем сказала:
– У меня больше нет вопросов.
Чтобы забить последний гвоздь в доказательство невиновности своего подзащитного, Уоррен вызвал и Шиву Сингх в качестве свидетельницы защиты. Индианка сразу же опознала в Джиме Денди того мужчину, который забрал из ее прачечной вещи Дан Хо Трунга.
– А не мог ли мистер Денди быть тем самым человеком, которого вы видели бежавшим от автомобиля и с автостоянки? – спросил Уоррен.
– Это вполне возможно, – тихо сказала Шива Сингх. После того, как Гудпастер отказалась от перекрестного допроса свидетельницы, Уоррен заявил:
– Если у суда нет возражений …
И попросил о десятиминутном перерыве для адвокатского обсуждения.
Гудпастер снова пригласила Уоррена в свой офис. Она села за стол.
– Дай мне пару минут на то, чтобы обдумать всю эту чертовщину.
Уоррен ждал, пока она разглядывала в окно, как летний зной отражается от стены отдаленного белого здания. В конце концов Гудпастер обернулась лицом к Уоррену.
– Здесь есть одна проблема. Откуда мы знаем, что это не твой свидетель, этот самый Денди, убил Трунга? У него имелся мотив для убийства – деньги. У него была возможность для совершения преступления. Откуда мы знаем, что вся его история – это не прикрытие?
– Тогда неужто он настолько глуп, чтобы появиться в суде? – спросил Уоррен. – Зачем ему рисковать, что ты все это вычислишь и пригвоздишь его задницу к стенке?
– Я не знаю, что на это ответить, – призналась Гудпастер.
– Он не делал этого, Нэнси. У меня на этот счет нет никаких сомнений.
Гудпастер нахмурилась.
– Ты знаешь об этом деле что-то такое, чего не знаю я. И всегда знал. Кончай ходить вокруг да около. Что это?
– Я знаю, что Дан Хо Трунга убила та женщина из автомобиля. Она бросила пистолет в “Дампстер” гостиницы “Рейвендейл”. Куинтана копался там и нашел его.
– И кроме этого, здесь есть что-то еще. Я чувствую. Выкладывай!
Подумав, Уоррен сказал:
– Я знаю, кто эта женщина.
– Ты имеешь в виду, что догадываешься, кто она?
– Нет. – Уоррен снова заколебался. – Она сама призналась мне в этом.
– Господи Иисусе! Тогда прекращай играть в эти игры. Кто она?
– Я не могу сказать тебе – это попадает под действие закона о неразглашении. Придет время – и ты все узнаешь. Когда станешь моим компаньоном.
Он улыбнулся слабой, вымученной улыбкой.
– А пока давай завершим дело Куинтаны, – сказал он. – Ты главный обвинитель в этом суде. У тебя есть власть. Штат снимет свое обвинение?
Гудпастер вздохнула:
– Думаю, что у нас нет выбора.
Уоррен возразил:
– Выбор есть всегда, Нэнси. Не вздыхай. Просто радуйся, что один ты сумела сделать правильно.
– Поверь мне, я рада.
Гудпастер вытерла рукавом светлые, блестящие капельки пота со лба.
– Это поистине стало бы для меня самым страшным из кошмаров. Наш суд вполне мог приговорить твоего клиента к игле. Я лично была уверена, что он виновен.
– Не переживай так сильно об этом, – сказал Уоррен. – Я сам долгое время думал то же самое.
Гудпастер положила свою тонкую руку на его плечо.
– Я хочу кое-что сказать тебе, Уоррен. Ты все-таки потрясающий адвокат, а я здесь уже пять лет и за это время повидала немало. Но я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так боролся за своего клиента. И я не встречала никого, кто отважился бы противостоять Ее Милости так, как это делал ты. Неделя с тобой была равна для меня целому году.
То, что Гудпастер сказала о его борьбе за клиента, заставило Уоррена почувствовать, что он достиг вершин своей профессии.
– Ты должен думать о себе сейчас очень хорошо, – добавила Гудпастер.
– Я так и делаю, – признался Уоррен. – Но я чертовски устал.
Внезапно он почувствовал, что может заплакать. Ему пришлось отвернуться.
Закон требовал определенной процедуры. Все факты должны были быть официально представлены в окружную прокуратуру, и обвинение снято. Вернувшись в судебный зал судьи Лу Паркер, Гудпастер выступила с заявлением об отсрочке решения по делу обвиняющей стороной.
– Обвинение, – сказала она, – также готово принять ходатайство адвоката защиты об освобождении обвиняемого под его подписку, если защита обратится с таким заявлением.
– Защита обращается с заявлением, – сказал Уоррен.
– Поддерживается, – объявила судья, почти недоверчиво покачав головой. Она стукнула молотком по столу. – И не желаете ли вы все теперь разойтись, чтобы я могла распустить присяжных и заняться своей работой?
Уоррен подошел к Гектору Куинтане, сидевшему за столом защиты.
– Ты можешь идти.
– Куда идти? – спросил Гектор.
– Куда захочешь. Ты свободен, Гектор. Все уже кончилось.
Уоррен объяснил своему бывшему подзащитному некоторые вещи, но он не был уверен, что Гектор все это понял. Куинтана пробормотал несколько фраз по-испански, а затем в глазах его блеснули слезы. Он горячо обнял своего адвоката.
– Спасибо вам, – сказал он. – Dios te pagara. Господь наградит тебя.
Уоррен не помнил, чтобы когда-нибудь прежде так радовался. Он и плакал, и смеялся, и обнимал, и одновременно тузил своего клиента Гектора Куинтану.
– У меня совсем нет денег, – сказал Гектор, когда оба они достаточно пришли в себя, чтобы заняться практическими делами. – Куда же мне идти?
– Я знаю одно подходящее местечко, – ответил Уоррен. – И не тревожься насчет денег. Завтра я дам тебе деньги, чтобы ты мог вернуться в Мексику или остаться здесь, как ты сам пожелаешь. Мне это будет только приятно. Но теперь не откажи мне в просьбе поехать вместе со мной. Мне еще нужно кое-что сделать. Нечто, не терпящее отлагательств.
28
– Я твой должник, – сказал Уоррен, – и я пришел, чтобы вернуть долг. Но сначала ты должен оказать мне любезность и ответить на несколько вопросов.