Однако второе девочку беспокоило меньше, она почти не обратила внимания на последние слова следователя. Больше всего ее волновала мрачная перспектива увядания.
— И чего же мне теперь делать? — спросила она, заискивающе глядя в глаза Вершинину.
— С ребятами поменьше в подъездах отираться, а то еще принесешь мамаше в подоле подарок, — не утерпел и вмешался инспектор.
— Да замолчи ты, Пантелеев, — взвилась та. — Поживи с моей мамашей в одной комнате, тогда узнаешь, где лучше.
Вершинин взглядом остановил его. Пантелеев вскочил и вышел, хлопнув дверью.
— Ишь, — Нинка бросила неприязненный взгляд вслед Пантелееву, — долдонят одно и то же и долдонят, словно я маленькая. Захочу и в подоле принесу.
— Напускаешь на себя много, Нина, а ведь разве ты такая плохая, какой хочешь казаться? — Вячеслав вышел из-за стола, переставил стул, сел рядом с девушкой. — Мы знаем: жизнь у тебя не сладкая, хотим тебе помочь, но ведь ты-то сопротивляешься, — он погладил ее по всклокоченной голове. — Пантелеев, думаешь, почему злится? Поэтому же.
Плечи девочки поникли, стали еще острее, из тщедушной груди вырвался всхлип:
— Вы… вы… думаете, мне уж очень нравится… по вокзалам? А побудьте хоть денек у меня дома — узнаете, где лучше.
«С ней надо решать, — раздумывал Вершинин, тихонько поглаживая ее по голове, — и решать быстрее. Опекуна, что ли, назначить, а мамашу лишить родительских прав? Посоветуюсь у себя, но так девчонку оставлять нельзя. Пропадет».
— Ну ладно, Ниночка, успокойся. Я постараюсь помочь тебе в самое кратчайшее время, только сама для себя твердо реши, что дальше так нельзя. Всю жизнь на вокзале не проведешь. Пойми же, наконец.
Она подняла голову и доверчиво, по-детски, улыбнулась ему.
— У меня к тебе есть еще одно дело, — сказал Вячеслав, когда она успокоилась. — Ты Шестакова знаешь?
— Шестакова? Кто это такой?
— Ханыга. Так его ребята называют.
Нина скривилась с отвращением:
— Который перышко в бок получил? Васька? Руки всегда тянул, куда не положено.
— Вот, вот. Тот самый. Вспомни, пожалуйста, когда ты видела его последний раз?
— Когда? — она наморщила лоб. — Да, наверно, перед тем, как его уделали.
— Приблизительно за сколько времени до убийства?
Девушка насторожилась. Слово «убийство» резануло ее слух. Она испытующе посмотрела на Вершинина, и он понял, что допустил ошибку. В ее представлении «перышко в бок», «уделали» выглядело несерьезным, а слово «убийство» разом снимало шутки.
— Мы выясняем подробности ссоры между ребятами, — сказал безразличным тоном Вячеслав. — Они ведь любят подраться.
— Тот день мне назвать трудно, запомнила только, что ребята говорили о какой-то драке с Ханыгой. Вроде порезали его там.
— Может, расскажешь поподробней?
— Пришла я тогда на вокзал часов в девять вечера, — вяло начала она. — Поднялась на второй этаж в зал ожидания. Встретила там Тольку Куцова. Посидели с ним на скамейке, поговорили, затем спустились вниз, у касс походили. Вижу, Васька Ханыга идет. Пьяный, как обычно. Он меня увидел и сразу за руки хватать стал. «Пойдем, — говорит, — за пути, потолкуем». Но я не пошла, я Витьку своего не обману, да и противный больно Ханыга-то. Вырвала я руку и говорю: «Отцепись, иди своей дорогой». Он сразу с угрозой: «Я тебе, дрянь, фонари выдавлю». Я в сторону, люди стали на нас оглядываться, милиционер вдалеке показался. Ханыга тогда сразу удрал.
— И все? — упавшим голосом спросил Вершинин. — А после, после ты его встречала?
Она отрицательно качнула головой:
— Больше не видела.
— Ребята потом тоже по вокзалу рыскали, спрашивали, может и нашли.
— Какие ребята? — оживился Вячеслав.
— Там один, — неопределенно отозвалась она и насупилась.
— Нина, ты должна мне помочь. Мне надо знать, из-за чего произошла драка между ребятами, вот я и терзаю тебя расспросами. Ведь не из простого любопытства. Может, парень этот как раз и знает о Шестакове.
— Мы с ним когда-то на одной площадке жили, — опять уклонилась от ответа она, — затем вдруг решительно добавила. — Вадька его зовут, фамилия Субботин. Он и спрашивал Ханыгу. Только вы не подумайте плохого. Я Вадьку спросила, зачем ему Ханыга. Он сказал, что перчатки у него какие-то хочет взять.
Сердце у Вячеслава екнуло. Он подался вперед.
— Перчатки? Какие перчатки? Он был без перчаток?
— Откуда мне знать, смотрела, что ли? Выпивши был, это точно.
— А на голове, на голове? Шапка была?
— Шапка? По-моему… была. Да, точно была.