У начальника вокзала выяснил, что поезд обслуживали два состава. Удалось тут же рассчитать, что все три вторника, когда были брошены письма, с перерывом в один вторник, проходил один и тот же состав, стало быть, на линии находилась одна и та же поездная бригада.
Осокин немедля выехал в Адлер, провел бессонную ночь в аэропорту и первым утренним рейсом вылетел в Москву.
Когда реактивный лайнер Ту-104 оторвался от земли и под его крылом сверкнуло море, а в море показались, как игрушечные, морские пароходы и в иллюминаторах проплыли и тут же исчезли снеговые шапки гор, Осокину впервые представились огромные просторы страны. Поезд, мчащийся более суток от Рязани до Сочи, не создавал такого ощущения бесконечности, как море, уходящее к горизонту и сливающееся в бесконечности с грядой перистых облаков.
Где-то за Ростовом под самолетом возникли стайки облаков, с каждой минутой они становились гуще и, наконец, прикрыли землю, открывая лишь на мгновение небольшие ее островки.
В Москве накрапывал дождь, казался пронизывающим ветер, хотя, до поездки в Сочи, такие дни Осокину раньше казались теплыми.
Прямо с аэродрома он проехал на вокзал. Обойдя несколько служебных кабинетов, не более чем через час он уже имел список бригады того поезда, который его интересовал. Проводники, начальник поезда, директор вагона-ресторана, повар, официанты. Адреса разбросаны по всему городу, даже и в пригородах. Тут уж не найдешь облегчения, придется помотаться. Вся бригада должна была собраться лишь через два дня.
Начал с адреса начальника поезда. Жил он неподалеку от вокзальной площади. Вопрос один: не заметил ли он, что на станции Рязань-2 кто-либо из проводников или из работников вагона-ресторана имел какие-либо общения с посторонними? Беседа с начальником поезда ничего не дала. То ли он и действительно ничего не заметил, то ли из опасений быть втянутым в какое-то дело не пожелал быть откровенным.
На четвертом визите повезло. Проводница одного из вагонов сказала, что проводник Жердев имеет знакомца в Рязани и этот знакомец частенько выходит к их поезду повидаться с ним. Жердев жил в Малаховке. До Малаховки тридцать минут езды на электричке. К Жердеву попал в пятом часу.
Уже по адресу Осокин догадался, что Жердев живет в собственном доме. Так оно и оказалось. Добротно сложенный из кирпича дом, однако, ничем не выделялся из ряда других домов.
Жердев вышел на стук в калитку, Осокин назвался. Щелкнула щеколда. Жердев пропустил Осокина во двор, на коротком поводке он держал крупную лохматую собаку. Собака угрожающе рычала.
— Вы предпочтете, чтобы я поговорил с вами дома или вам вручить повестку? — спросил Осокин.
— Я не знаю, о чем нам говорить. Я преступлений не совершал… — проворчал Жердев.
— Бывает, что есть нужда поговорить о чужих преступлениях! Меня вы интересуете, гражданин Жердев, как свидетель. Но я предпочел бы говорить с вами без этого рычащего сопровождения.
— Проходите! — пригласил Жердев, указывая на веранду. — Пса я привяжу.
Осокин вошел на веранду. Стоял простенький стол, два ободранных стула.
Вернулся Жердев, под его грузным телом проскрипели ступеньки.
— Садитесь! — предложил он Осокину. — Я слушаю вас…
— Вам когда-нибудь приходилось давать свидетельские показания, гражданин Жердев? — спросил Осокин.
— Нет! Не приходилось, бог миловал! Думаю, и теперь какое-либо недоразумение…
— Не сказал бы! — заметил Осокин. — Но сейчас все разъяснится.
Приглядевшись к Жердеву, Осокин решил сразу весь разговор построить официально. Он достал бланк протокола допроса и начал его заполнять. Обычные данные, когда, где родился. И вот оно выскочило. Родился в поселке Сорочинка Озерницкого района. Версия находила свое подкрепление. Но Осокин не спешил. Он дал Жердеву прочесть статьи Уголовного кодекса об ответственности свидетеля за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний, а затем предложил расписаться в том, что он предупрежден об ответственности.
Жердев подписался и отер носовым платком крупные капли пота со лба. Он явно перепугался.
— Вопрос у меня к вам, гражданин Жердев, не такой-то уж и сложный. Если вы будете откровенны, то мы все скоро и закончим. Не переживайте, будьте только правдивы. Скажите, вам знаком человек по имени Прохор Акимович Охрименко?
— Ах, этот! — вырвалось у Жердева с облегченным вздохом. — Знаком! Как же быть незнакомым, я у него два года под началом работал… Вахтером на ватной фабрике.