Про этот случай все слышали, но Подаркову выслушали внимательно — не принято было у следователей шестого отдела милиции перебивать друг друга. Конечно, если не шел спор по поводу какого-нибудь юридического нюанса или казуса. Тогда уж было не до этики и этикета.
— Девчонки, — улыбнулся хитровато Карих, дождав-шись окончания монолога Подарковой, — раз у нас тут речь зашла про то, кто за что должен был подвешен и кто в какие сани сел, то в развитие данной темы предлагаю вам отгадать загадку: почему у Бабы-Яги не было детей? А?
Так как вопрос предназначался обеим женщинам, то они, переглянувшись, дружно проскандировали:
— Не на ту палку садилась! — И вновь залились веселым смехом. Анекдотец был, как говорится, с «бородой», давно и всем известный.
— Что, Серега, съел? — усмехнулся Паромов, но Карих не так-то просто было смутить:
— Что поделаешь, профессионалки, — выделил он голосом последнее слово. — Все знают, все умеют, а я по своей наивности думал, что они только УПК и УК читают, что только с ними дружбу водят. Видать, ошибался… Все умеют, везде успевают… даже как садиться на палку знают…
— Вот мы сейчас тебя УПК по твоей башке прехитренной и отпроцессуалим, — смеясь, схватила со стола довольно увесистый томик комментированного УПК Сергеева. — Верно, Марина Юрьевна?
— Верно! — поддержала подругу Подаркова и в свою очередь взяла со стола увесистый томик комментированного УК. — Заодно и статью пропишем!
— Сдаюсь, сдаюсь, — дурашливо поднял вверх руки Карих. — Сдаюсь и прошу прощения!
— Простим? — еще ярче улыбнулась Сергеева. — Не будем паршивца процессуалить?
— Простим, — возвращая УК на место, охотно проявила солидарность с Сергеевой Подаркова. — На первый раз…
— Коллеги, хотите, я про случай из своей следственной практике расскажу, — обратился к присутствующим Паромов, когда страсти в кабинете чуть улеглись.
— Про какой? — тут же поинтересовался Карих. — Их у тебя ведь не один… Ты у нас, как динозавр… доисторический. С эпохи мезолита, пожалуй, всякие истории помнишь… — не удержался он от очередной хохмы.
— Рассказывай, рассказывай, — уже наседали девчата, шутливо погрозив Сергею Васильевичу пальчиками, как строгие учительницы начальных классов шкодливому ученику.
— В моем производстве находилось уголовное дело по грабежу пожилого человека, назовем его для примера Сидоровым Павлом Ивановичем… ни имя, ни фамилия роли тут не играют, — начал свой рассказ Паромов. — Случилось это также ранней весной на проспекте Кулакова недалеко от сбербанка и почтового отделения номер восемнадцать.
— Место прекрасно известное, — вставила свою реплику Подаркова. — Приходилось бывать… и не раз.
— Так вот, — продолжал Паромов, — дело было вечером. Получил этот Сидоров пенсию, зашел в продуктовую палатку, там же находившуюся, купил винца и кое-что из продуктов. Словом, как любят говорить наши опера, «засветил» наличие у себя денег. Потом направился с покупкой домой. Не успел он к арке подойти, как на него сзади напал какой-то мужчина или парень — Сидоров его не видел — повалили его лицом в снег, дал по затылку тумака — и быстренько обчистив карманы, растворился в сумраке. Словом, стопроцентный «глухарь», так как ни свидетелей, ни толку от самого потерпевшего, который честно сказал, что опознать никого не сможет, если даже ему и предоставят обидчика. Кого искать, как искать — неизвестно…
— Это точно, — вполне серьезно поддержал коллегу Карих, — глухой «глухарь»!
— Прошло полгода, — рассказывал Паромов, почти не реагируя на реплики товарищей. — Дело давно было приостановлено и пылилось в архиве. И вот снимается группа квартирных воров, среди которых находится некто Саломатов Григорий, «мужичок» лет так двадцати пяти, хлюпенький, особо ничем не приметный. Даже не судимый. Опера берут всю группу в жесткую разработку, и от Саломатова пошла информация, в том числе и о его нападении на пожилого человека в районе площади имени маршала Рокоссовского. Понятное дело, что уголовное дело производством возобновляется и работа по нему начинается. Словом, допрашиваю я этого Саломатова в присутствии адвоката Кулика Михаила Юрьевича, надеюсь вы его все знаете…
— Еще бы! — чуть не в один голос ответили слушатели. — Тезка Лермонтова и ведущий адвокат Сеймского округа.