Арслан слушал внимательно, не перебивая.
— Надеюсь, Арслан Курбанович, вам все понятно?
Арслан вопросительно посмотрел на него.
— Непонятно, — вздохнул Соснин. — И мне тоже. Как у Самохина мог оказаться магнитофон, который в конце декабря неизвестные мальчишки отняли у Лялина? Какая между ними связь? Что это: организованная рецидивистом Самохиным преступная группа? Чертовщина какая-то. Прямо черная и белая магия, — невесело рассмеялся он и махнул рукой.
Арслан кивнул.
— Да, загадки... У тебя есть предложения?
— Что здесь можно предложить? Если бы я был начальством, то предложил бы, — голос Соснина зазвучал нарочито официально: — Максимально активизировать проведение оперативно-следственных мероприятий по установлению и задержанию Самохина, а также мальчишек-грабителей.
— А в качестве подчиненного? — улыбнулся Арслан.
— То же самое...
— Так что мы, наконец, пришли к одному знаменателю?
— Похоже на то, — признал Соснин.
Друзья так увлеклись, что не заметили, как подъехали Рано, Света и Шухрат. Нападение было неожиданным и поэтому увенчалось полным успехом. Повалив Николая, Света затолкала ему снег за воротник. Рано, натирая снежком нос мужу, приговаривала:
— Будете еще говорить о работе? Будете?
Арслан и Николай подняли руки, сдаваясь на милость победителей.
Возвращались, когда солнце уже сидело на вершине горы. Усталый, но довольный Шухрат дремал на руках у отца.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Явите божескую милость, товарищ капитан, перекиньте на другой участок, — жаловался Манукян. — Я уже виток вокруг нашей старушки-планеты накатал на этих чертовых троллейбусах. По ночам снится, что меня в компостер засовывают. Между прочим, вы знаете, что творится в часы пик? Запросто могут придавить при исполнении, рискуете оголить уголовный розыск...
— Не паясничай, — нахмурился Николай. — Давай, катайся дальше.
И Манукян продолжал троллейбусные поездки с Венькой Лялиным — искали грабителей, которые в тот день вскочили с магнитофоном в троллейбус у остановки «Горбольница». Самое трудное заключалось в том, что, во-первых, они могли не обязательно сесть в «свой» троллейбус, во-вторых, Венька не заметил даже номера маршрута, а здесь останавливались четыре троллейбуса, которые шли в разные концы города. Вот и приходилось ездить по всем направлениям.
Сегодня Манукяну попался счастливый билет — «555483». Лейтенант улыбнулся сидевшей напротив девушке в очках. Интересно, если поцеловать ее, очки будут мешать? Наверное, будут... Так какова же вероятность встречи? Очень просто: в числителе — количество троллейбусов, умноженное на число остановок. Ну, а в знаменателе? Эти паршивцы. Да, на такие шансы можно ловить, только имея в руках счастливый билет... Он вздохнул.
Венька стоял у кабины водителя, изредка бросая рассеянный взгляд на Манукяна.
Перед Туйчиевым сидел Брискин. Немолодой полный мужчина, с холеным лицом, густой седой шевелюрой, в модных очках. Внезапная проверка расположенного у вокзала комиссионного магазина выявила семь незарегистрированных вещей, в том числе три каракулевых манто и два импортных транзистора. После проведенной вскоре очной ставки с Лялиной Брискин заговорил.
— Вы знаете, гражданин следователь, я в своем роде рекордсмен: уже много лет не попадался. У меня свой метод — я не у всех беру и не всё беру. О, далеко не всё! — Брискин приветливо смотрел на следователя сквозь толстые стекла очков. — Суровый урок прошлого, когда меня взяли, извините, с французскими комбинациями, пошел на пользу. — Брискин снял очки, тщательно протер их платком. — Когда я вышел последний раз из колонии, решил — завяжу. Нет, нет, это не оправдание. Можете даже не заносить в протокол. Тем более, что не завязал. Стал брать только ценные вещи. Вы себе не представляете, — доверительно сказал он, — как хлопотно пристроить надежно вещь и не оставить за собой шлейфа.
— Вы отвлекаетесь, Брискин.
— Простите, но я должен постепенно настроиться. Такая вот индивидуальность, иначе я вам нагорожу чушь. Правда требует настроя, ведь мне ее, как вы понимаете, не часто приходится говорить. А теперь все равно. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
— Вот-вот, — Арслан улыбнулся одними глазами.
— И что мне помешало завязать? Ни за что не угадаете. Виной всему конкретная историческая личность — Филипп Македонский.
Туйчиев недоуменно посмотрел на Брискина.
— Отец великого завоевателя, — пояснил Брискин и вздохнул. — Вычитал я в молодости в книге одной, что Филипп Македонский говорил: «Никакую крепость, в которую есть тропинка для осла, нагруженного золотом, нельзя считать неприступной». Увы, я не исключение. Дочь только жаль. Но сознаю — сам виноват. Хотелось украсить ее жизнь, и вот...