«Что-то нащупал Женя, — подумал Соснин, глядя на нарочито медленно приближавшегося к нему Манукяна. — А здорово он похудел, прямо вешалка ходячая».
— Велика беда — похудел, ты на себя глянь.
Талант у парня. Но все-таки неприятный осадок от такой прозорливости остается. Соснин поежился.
— Ну, пошла телепатия. Выкладывай, с чем пришел?
— Не с чем, а с кем, — скромно уточнил лейтенант и приоткрыл дверь, впуская в кабинет Димку Осокина.
Оторвавшись от вязания, Клавдия Никитична Гурина посмотрела на входную дверь и обомлела: прямо на нее шел он. Сердце у нее бешено заколотилось, спицы выпали из рук, но она даже не заметила этого. Мысли лихорадочно сменяли одна другую, но все они сводились к одному вопросу: что делать?
«Господи боже мой, точно — он... И пакет опять у него в руках... Кажется, такой же... Что будет-то? Быстро сообщить, да кому? В милицию позвонить, что ли? Пока проканителюсь со звонком, он и уйдет...» И Клавдия Никитична решила проследить, куда пойдет этот парень, где оставит он теперь свой «подарок».
К ее немалому удивлению, парень не проявлял и тени беспокойства — он деловито шагал по коридору. Подойдя к двери с табличкой «Методисты заочного отделения», уверенно открыл ее и вошел. Клавдия Никитична несколько минут покрутилась около двери и, наконец решившись, приоткрыла ее. Она увидела, как парень что-то шепчет на ухо Гале Тумановой, самой молоденькой из методисток и очень хорошенькой, а та улыбается.
— Ну что, Галочка, договорились? — спросил парень.
— Посмотрим на ваше поведение, — кокетливо ответила та.
— Тогда договорились. Хорошее поведение гарантирую. Значит, на той неделе? — полувопросительно подытожил он. — Побежал я, счастливо.
Туманова кивнула ему и склонилась над стопкой контрольных работ.
— Слышь, Галина, что это за парень сейчас к тебе подходил? — Клавдия Никитична без церемоний подсела к столу.
— Заочник наш.
— А ты фамилию его знаешь и все прочее? — продолжала допытываться Клавдия Никитична.
Туманова удивленно вскинула голову:
— Чего вам, тетя Клава, дался этот парень?
— Зря спрашивать не стану, стало быть надо, — решительно потребовала Клавдия Никитична.
— Пожалуйста, — Туманова язвительно скривила губы, — если вам так надо, могу сказать.
— Ты, милая, лучше сама на листочке напиши, — после случая с Калетдиновой Гурина уже не доверяла себе.
Пожав плечами, Туманова взяла листок бумаги. Написав, прочла вслух:
— Левшин Алексей, четвертый курс, физмат. — Протянув листок Гуриной, она не удержалась и съехидничала: — Будут еще вопросы?
— Будут, — уверенно пообещала ей Клавдия Никитична, пряча листок. — Только опосля и не от меня.
Галочка ошеломленно глядела ей вслед.
— ...Левшин Алексей Трофимович, студент-заочник, холост, работает водителем СМУ «Взрывпрома». Короче, познакомься сам с установочными данными, — Соснин протянул Арслану справку.
— Т-а-а-к, — протянул Туйчиев, прочитав документ. — Интересно, а? — обратился он к Николаю.
— Ты имеешь в виду место работы?
— Вот именно! — подчеркнул Туйчиев. — Прямо или косвенно, это мы еще уточним, но доступ к взрывчатке он, видимо, имел. При нашей бедности — это уже ниточка.
— Только бы не оборвалась, — вздохнул Соснин.
У двери палаты лечащий врач остановилась и еще раз повторила:
— Значит, недолго и очень осторожно. Ей ни в коем случае нельзя волноваться.
— Не беспокойтесь, Рахима Хакимовна, по первому вашему требованию прервем беседу, — заверил Соснин.
Девушка открыла глаза, рассеянно посмотрела на пришедших. Спустя минуту глаза ее пояснели, зажглись, впустили в травмированный мозг сложный и беспокойный мир.
— Мы из милиции. Как вы себя чувствуете, Люция? — спросил Соснин.
— Спасибо. Сейчас лучше, — девушка помолчала и попросила: — Зовите меня Люсей.
— Почему? — не понял Туйчиев.
— Так все меня зовут, я привыкла к этому имени.
— Прекрасно, — подхватил Соснин. — Люся так Люся. Имя вполне подходящее.
Больная слабо улыбнулась.
— Скажите, Люся, в чемоданчике были какие-нибудь ценности? — начал Туйчиев.
— Нет, — покачала головой Люся.
— Мы так и думали, — кивнул Соснин. — Припомните, пожалуйста, о чем вы говорили в дороге с шофером?
Калетдинова напряглась, пытаясь вспомнить, но по всему было видно, что это ей не удается. На лице девушки отразилась досада. Врач многозначительно кашлянула.