«Проклятье! — возмущался молодой человек, тщетно пытаясь по крупицам собрать остатки трезвого ума. — Я так точно проиграю, если не смогу взять себя в руки. Нет-нет, только не это. Я не могу допустить подобное!»
Но, увы, дальнейшие его попытки оказались бесполезны. Маринка безжалостно заваливала его все новыми картами, не давая толком отбиться, мешая нормально соображать, отвлекая различными способами: то откинет волосы назад, то помашет рукой перед лицом, будто ей жарко, то соблазнительно улыбнется, то посмотрит томным взглядом, то, чуть повернув корпус, положила ногу на ногу, покачивая ступней. Бедный Илья был совершенно сбит с толку, почти не видя карт и уже кидая, что попало, лишь бы завершить игру. Итог оказался очевиден – Клеверов был разгромлен. Пришлось снимать с себя джинсы, оставаясь в одних боксерах. Маринка с победной улыбкой на губах прошлась оценивающим взглядом по телу молодого человека, одобрительно прицокнув языком и показала ему большой палец вверх.
— А ты ничего так, — игриво подмигнула ему она и заливисто рассмеялась, от души радуясь своей победе.
Проигравший Илья мужественно поднялся из-за стола и предстал пред честным народом во всей своей красе. Лина смущенно отвернулась, не зная, куда себя деть от подобной картины. Дима недовольно нахмурился и потянулся к Азариной, намереваясь ее обнять, чтобы она не лицезрела откровенный стриптиз, но Влад его опередил. Желая закрыть ей обзор, он встал прямо перед ней и, скрестив руки на груди, серьезно посмотрел на парня.
— Одевайся, бесстыдник, — стараясь казаться строгим, велел молодой человек. — Думается мне, что ты не очень-то старался выиграть.
— Ничего себе наезд! — картинно возмутился Клеверов, подскакивая на месте, словно попрыгунчик. — Между прочим, я очень хотел поглядеть на ее нижнее белье, — он указал рукой на Савельеву, которая невозмутимо поднялся бровь вверх, тем самым говоря – размечтался, мальчик. — Она блефовала! Специально провоцировала меня и отвлекала! — оправдывался парень перед другом, выражая явное возмущение. Но глаза его смеялись, и он, на миг повернув голову в сторону Марины, задорно ей подмигнул, а затем снова поглядел на Влада обиженным взором, выражая мировое возмущение.
— Ну так подай на нее жалобу в Гаагский суд, — улыбнулся Сергей, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. Поведение другу его забавляло.
— Ничего себе наезд! — тем же отбила Маринка, изображая оскорбленную невинность. — Да я сама честность! Кто тебе виноват, что ты играть не умеешь?
— Вот теперь ты надругалась не только над моим телом, но и над моей гордостью! — похоже, пришла пора Ильи изображать поруганное достоинство.
— А ты, — повернулся Клеверов к смеющемуся в кулак Сереже, — похоже, очень рад моему проигрышу! Предатель! Не мог что ли остановить ее?!
— Каким, интересно, образом? — подавив смех, скептически поднял бровь Ясинский, решив вернуть себе серьезность. Но глаза его продолжали смеяться.
— Да хоть поцелуем! — сказал Клеверов первое, что пришло ему в голову. — Смотри, какая красотка! Тем более, она недалеко от тебя сидит, — он жестом показал, какое же мизерное расстояние их разделяет.
— В отличие от тебя, — теперь уже наверняка посерьезнел Сергей, перестав улыбаться, — я не зарюсь на чужих девушек. А у этой, — он кивком указал на Савельеву, — есть молодой человек. Так что оставь свои фантазии при себе и не переноси на меня свои желания, — припечатал он Илью строгим взглядом и серьезным тоном.
Марина с интересом посмотрела на Ясинского. Этот парень явно был воспитанным и порядочным. Вспомнилось, как он вызвался донести ее тяжелую сумку на второй этаж – тоже один из признаков благородства.
«А он милый, — промелькнул интерес в глазах Савельевой. — Но у меня есть Рома. Так что кыш-кыш, нехорошие мысли! Я девушка верная, хоть у меня в голове и ветер».
— Заканчивайте клоунаду, — прервал их весьма насыщенный диалог Влад, которому надоело слушать глупости, плюс он чувствовал, что Лина смотрит прямо ему в спину – внимательный, даже изучающий взгляд, который скользил от лопаток до поясницы или еще ниже… Вишневский нервно вздрогнул и обернулся. Девушка отвела взгляд и теперь смотрела на Маринку, усиленно делая вид «моя хата с краю – ничего не знаю!»