— Прости, однако между нами ничего не может быть.
— Но почему? — в ее расстроенном голосе послышались слезы, и его сердце сжалось от боли. Он не хотел обидеть Лину. Она ведь так ему дорога.
— Ты еще слишком маленькая для любви, — ответил он глухим голосом. Парень не хотел делать ей больно. Совсем не хотел. Но как еще объяснить ей, что она напридумывала себе слишком много и заблудилась в своих собственных фантазиях? — Тебе тринадцать, а мне семнадцать. Ты еще слишком юна. Четыре года разницы…
— Не четыре! — не дала договорить ему Лина. — Тебе семнадцать исполнилось семь дней назад, а мне через две недели будет четырнадцать. Разница у нас с тобой всего три года и три недели. Это немного!
— Если бы тебе было семнадцать, а мне двадцать, тогда – да. Но ты почти ребенок, ты подросток, мы не можем начать встречаться, — он старался говорить как можно мягче, но в тоже время решительно. Нельзя давать надежду.
— Но я очень тебя люблю, — у нее дрожал голос, хотя она отчаянно старалась держаться. Выходило плохо. Слезы против ее воли лились тонкими ручейками из грустных и потускневших, потерявших свет, глаз.
Лине было больно. В глубине души она ожидала услышать отрицательный ответ, но все же, все же, все же… Ведь новогодняя ночь волшебная. Девушка так надеялась на чудо, на воплощение в жизнь сказки о любви со счастливым концом. Но этого не произошло. И как теперь быть? Смириться? Это только со стороны кажется легко, а вот на деле все получается с точностью, да наоборот. Умом все понимаешь, но упрямое сердце не желает сдаваться. Оно бьется, стучит в грудной клетке, словно птица – да еще так сильно, что делается невыносимо больно и даже начинает казаться, будто оно ее проломит и выскочит. Убежит куда подальше и спрячется, как маленький напуганный зверек.
— Мы ведь с тобой друзья, — нежно и ласково улыбнулся ей парень, тщетно пытаясь вызвать у нее ответную улыбку. — Я не хочу, чтобы между нами пролегла пропасть.
— Тогда не отказывай мне, — со слезами на глазах попросила она, уже немного осипшим от обиды голосом. — Если дело только в возрасте, то твой ответ слишком жестокий, — как девушка ни старалась держаться, предательские слезы не желали останавливаться.
— Лина, — он умоляюще поглядел на нее, испытывая острое желание самоликвидироваться – настолько тяжело ему сейчас было.
Невероятно сложная гамма чувств промелькнула в его глазах: растерянность, горечь, страх, боль, досада, мольба, отчаяние… А потом, закрутившись с невероятной скоростью, этот вихрь превратился в тайфун. Глаза молодого человека резко потемнели, как небо перед грозой, и вдруг там стремительным росчерком, словно яркая вспышка-молния, промелькнула решимость. Он собрался с духом и хотел ей что-то сказать, но она, внезапно испугавшись, что любимый сделает ей еще больнее, не дала ему больше произнести ни слова. На сегодня ей было достаточно, а он все равно бы ничего хорошего девушке не сказал. Его отказ был очевиден.
— Пойдем праздновать! — Лина ладошками вытерла слезы, сделав над собой титаническое усилие, улыбнулась ему как ни в чем не бывало безмятежной улыбкой и, схватив его за руку, потянула в комнату к их общим друзьям, которые в этой веселой атмосфере праздника даже не заметили, что ребят не было достаточно продолжительное количество времени.
Веселясь в кругу дорогих ей людей, она, тем не менее, не могла не думать об их разговоре. Было грустно. В сердце поселилась печаль. Казалось, что зима перебралась с улицы в ее душу и теперь царит там, как-будто так и надо, словно это в порядке вещей. Как теперь ей с ним себя вести? Лучше бы и не было этого разговора. И зачем она только решилась на такой смелый и в тоже время отчаянный, даже безрассудный поступок? Но это еще полбеды. Как смириться с тем, что он никогда не будет с ней? Это ведь настоящая пытка – видеть любимого, слышать его голос, говорить с ним и вместе с тем осознавать, что она для него только друг. А так хотелось его обнять, услышать стук его сердца, коснуться губ в нежном, трепетном поцелуе. Но это всего лишь ее фантазии, которые навсегда ими и останутся. Как же хотелось плакать! Упасть на кровать и реветь, реветь, реветь навзрыд, пока не иссякнут слезы, пока не покраснеют и не опухнут глаза, пока не станет мокрой, хоть выжимай, подушка.