— Красивая вещь, — кивнула она на легкую вещичку, которую вертела в руках ее дочь. — Возьми ее с собой. Пригодится.
— Да и так уже несколько неподъемных сумок и чемоданов, — с обреченным вздохом ответила Лина, но кофточку все-таки упаковала. Все равно мама настоит на своем – так к чему лишние споры? Безусловно, Галина Игоревна любила свою дочь и заботилась о ней. Но иногда Лине казалось, что мама начинает перегибать палку со своей опекой.
«Я так никогда не научусь самостоятельности», — с грустью думала она, касаясь ладонями мягкой ткани голубого платья с серебристой вышивкой – подарка подруги Рины. Та была большой модницей и знала, что сейчас в тренде, так что ее подарки всегда были актуальны.
Девушка поглядела на свою маму, которая снова заглянула в шкаф, дабы убедиться, что ничего красивого не оставили томиться на вешалках в почти опустевшем шкафу, но мысли ее вертелись в другом направлении.
Лина с большим нетерпением ждала учебного года, надеясь, став студенткой, получить больше свободы и независимости. Пусть даже город, в который она собиралась переехать, был всего в трех часах езды на машине от родного, но мама уже не могла бы чересчур опекать свою малышку. Разумеется, Лина была девушкой воспитанной и порядочной. Она вовсе не собиралась, вырвавшись из-под надзора любящей родительницы, пускаться во все тяжкие. Просто хотелось независимости: если решила пойти к подруге или в магазин, в фитнес-клуб или в библиотеку, спокойно идешь и никому не докладываешь каждый свой шаг. Эх, мечты-мечты…
Увы, реальность оказалась совершенно иной. Галина Игоревна не желала оставлять свою несовершеннолетнюю дочь без присмотра, поэтому она договорилась со своей подругой, что Лина будет жить в ее доме, благо, места там было предостаточно. Когда девушка об этом узнала, она очень расстроилась, ведь рушились, словно карточные домики, все ее планы. Да и вообще, не хотелось жить в чужой семье, пусть даже это семья подруги ее матери. Лина снова погрузилась в пучину воспоминаний.
***
— Мама, я же буду им мешать! — дочь пыталась достучаться до совести матери.
— Ничего подобного, милая! — горячо возражала Галина Игоревна. — Мы с Ларисой уже все обсудили и решили. Ты у меня спокойная и скромная – никакого неудобства не создашь, — мать с любовью взглянула на свою малышку, которая сейчас смешно надувала щечки и от переживаний покусывала чуть пухленькие губы. От касаний зубами кровь приливала к ним, делая губы девушки нежно-алыми.
— Но я все-таки им чужая, — не хотела сдаваться девушка. — Посторонний человек в доме все равно нарушает семейное уединение, даже если ведет себя тише мыши. Ладно, пусть не их, но ты меня ставишь в дурацкое положение, — Лина вздохнула тяжело, даже несколько обреченно, словно принимая поражение, и опустила плечи. — Я все время буду жить с ощущением, что доставляю неудобства, что лишняя, — девушка говорила на одном дыхании и, закончив, перевела дух.
Она вложила в свою речь очень много эмоций и сейчас ожидала услышать ответ, равный по силе диапазона. Решительно взглянув на мать, Лина готовилась к горячему, затянувшемуся спору. Однако Галина Игоревна не оправдала ее ожиданий, нанеся ей непозволительный, удар, нарушающий правила. В спорте за такое дисквалифицируют, но здесь он принес ей победу.
— Хорошо, — недовольно ответила девушке мама, глядя на нее чуть обиженным взглядом. — Раз ты мне не веришь, когда я говорю, что там тебя очень ждут и что никто из семьи Ларисы изначально не был против твоего проживания в их доме, то я не буду вступать с тобой в бессмысленные дебаты.
Девушка радостно заулыбалась, облегченно выдыхая. Она даже на несколько секунд растерялась, никак не ожидая такой быстрой капитуляции вражеского лагеря (пусть даже речь идет о маме).
«Как здорово! Свобода!» — пронеслись радостные мысли в юной головке.
Однако через несколько секунд выяснилось, что она рано радовалась.
— Заставлять тебя я не буду, — спокойно глядя на дочь, тем временем невозмутимо продолжала говорить Галина Игоревна. — Но ты сама позвонишь Ларисе и объяснишь ей, почему пренебрегаешь ее гостеприимством.