— Да что ты так завелся? — попытался отшутиться Сергей, выставляя руку перед собой, словно пытаясь защититься от бурного потока кипящих эмоций своего друга. — Я вообще просто пошутил! Хотел приколоться над тобой! — чуть виновато улыбнулся он. — Похоже, у меня получилось затронуть струны твоей души.
— И даже сыграть на них, — печально и как-то устало вздохнул Влад, постепенно успокаиваясь. — Знаю, что веду себя, как полный кретин, но ничего не могу с собой поделать, — он пальцами впился в края лавочки, сильно сжимая их, чувствуя твердую поверхность дерева и его сопротивление.
— Значит ты еще просто не готов, — одарил друга успокаивающей улыбкой Сережа. — И тебе нужно еще время. Не кори себя и не гонись за тем, что тебе не принадлежит, если чувствуешь, что еще не готов им владеть.
— А если я потеряю время и из-за этого упущу шанс когда-нибудь владеть и любоваться этим сокровищем? — с безнадежностью и обреченностью в глазах поглядел Влад на своего лучшего друга.
— Значит это сокровище не для тебя, — спокойно рассудил Ясинский, грустно улыбнувшись. — Тебе судьба подарит другое.
— Вот этого-то я как раз и боюсь, — печально сказал Вишневский и поднял глаза к небесам – таким высоким и далеким. Он словно спрашивал у них совета, просил ответить на невысказанные вслух вопросы, подать какой-нибудь знак, указать направление.
— Идем домой, — минут через десять сказал Владислав, которые они с Сергеем провели в молчании. Вишневский о чем-то думал, над чем-то размышлял, что-то взвешивал, на что-то решался. А Ясинский просто старался ему не мешать. Они действительно были лучшими друзьями и понимали друг друга без слов. Сережа чувствовал, что Владу надо серьезно все обдумать и придти к какому-то решению, выводу, найти выход из всей этой ситуации, но он также понимал, что чьи-то слова сейчас не нужны его другу. Ему просто надо, чтобы кто-то был рядом, излучая поддержку и желание помочь. Влад всем телом ощущал сопереживание Сережи и был благодарен за это и за молчание. Сейчас это было на вес золота. Вот что значит настоящая мужская дружба!
— Пойдем, — поднялся с лавки Ясинский, и они с Владом пошли дальше, болтая на разные темы, но больше не касаясь прежней, делая вид, что ничего и не было.
Вишневский вообще не любил сильно показывать свои эмоции. Он начинал чувствовать себя слабым и беспомощным, и это его крайне раздражало. Наверное, только Сережа и удостаивался чести видеть дуга без всех его масок, хотя иногда самому Владу казалось, что он сам себя настоящего не знает до конца, что даже перед самим собой не всегда честен. Наверное, какая-то маска уже срослась с ним настоящим. Отдирать будет больно. Лучше не стоит.
А день медленно убывал, унося с собой яркие, светлые краски, забирая лучи солнца, тепло и свет, предоставляя на смену более приглушенные тона, полутени и прохладу. Наступали сумерки – предвестники ночи, которые на черных, как смоль, лошадях мчались на огромной скорости, оповещая всех вокруг о смене караула, расстилая по земле шелковое покрывало, сотканное из предрассветной мглы. Теперь в свои права вступала красавица ночь, такая же темноволосая, томная и загадочная, как египетская царица Клеопатра.
Влад вернулся домой незадолго до приезда Андрея и Лины, принял душ и завалился на кровать, полный решимости заснуть и ни с кем больше не контактировать до самого утра. Эта внутренняя борьба его очень сильно утомила, так что парню требовались силы на дальнейшее функционирование организма. Он не заметил, как заснул, поэтому не услышал и не увидел, что дверь в его комнату приоткрылась, и на пороге появилась чья-то тень. Она задержалась всего на несколько секунд, дав возможность лучу-шпиону света из коридора незаметно проскользнуть в тихую спальню и аккуратно прокрасться на кровать к лицу мирно спящего парня. Всего несколько мгновений прошло, и дверь также тихо закрылась, позволяя темноте, словно влюбленной девице, снова окутать своими нежными объятиями молодого человека, подарив ему долгожданный покой.
А время все тикало-тикало, постепенно двигаясь вперед, и рассвет начинал сверкать на горизонте, как алмаз на солнце, сообщая радостную новость о наступлении нового дня, полного ярких событий, эмоций и страстей.