Выбрать главу

«Вали уже, вали, — мысленно давал ему команду Андрей, уже не зная, каким богам молиться, чтобы Ден наконец-таки отстал от него. — Сеанс вот-вот начнется. Давай, парень, двигай!»

Наверное, кто-то там, в небе, все-таки услышал молитвы Вишневского, потому что у Лисовского зазвонил мобильный телефон, и тот, извинившись, отошел от него, начиная отвечать звонившему.

— Наконец-то! — тихо воскликнул Андрей, облегченно выдыхая.— Не знаю, кто ему позвонил, но спасибо ему огромное!— Надо куда-нибудь деться с глаз его, пока он меня не увидел и не вернулся, — Вишневский быстро покинул опустевшее фойе и вышел на улицу, скрываясь за одним из кленов. — Надо быстро позвонить Игорю, пока меня снова Ден не засек и не стал снова передо мной извиняться. Вдруг еще на колени бухнется? — с ужасом подумал он. — С него, блин, станется! Ему вообще в театр нужно, артист!

Однако, похоже, что на этом везение Андрея закончилось, потому как дозвониться до своего друга он так и не смог. Искать его в кинотеатре не было смысла. Ведь в рабочую зону его не запустят, а Игорь не соизволил ему ответить. Автоответчик говорил, что абонент не доступен.

— Черт возьми! — сквозь зубы выругался парень, мысленно посылая на голову ни в чем неповинного Дениса все проклятья этого мира. — Откуда он вообще нарисовался в кинотеатре? Ведь Дима один заходил за Линой! Почему мне так не везет? — уже серьезно расстроился парень, обреченно вздыхая и тяжело опускаясь на ближайшую лавочку, на которую упали несколько листиков клена. Они были уже пожелтевшие, слегка пожухлые и какие-то несчастные. Прямо как он, Андрей. Он тоже чувствовал себя опустошенным, уставшим и ненужным. И куда подевался веселый, никогда не унывающий и крайне эмоциональный молодой человек? Сейчас на лавочке, под шумевшем на ветру кленом, сидел грустный, одинокий парень, взгляд которого был направлен куда-то в пустоту. Маска веселого, беззаботного балагура слетела с него, обнажив раненную жестокой судьбой душу, которая отражалась сейчас в его печальных глазах. Казалось, что Андрей вот-вот заплачет, ибо глаза его как-то подозрительно блестели в неверном свете фонарей, зажегшихся будто по мановению волшебной палочки. Словно какой-то неведомый чародей пролетал на заколдованном ковре-самолете и рассеивал свое волшебство над городом, освещая его чарующими яркими искрами неземной красоты.

— Почему у меня ничего не выходит? — высоко подняв голову и задумчиво глядя ввысь, вопрошал он небо, которое в ответ хранило глубокое молчание. — Я только хочу, чтобы мой младший брат был счастлив. Раз уж у меня не получилось… Разве я многого прошу, скажи мне? — с каким-то отчаянием спросил он, но, конечно же, не получил ответа. — Похоже, все-таки не судьба, — горько усмехнулся он, медленно поднимаясь с насиженного места и осторожно ступая на дорожку, усыпанную опавшей листвой. Опустив руки и голову, Андрей медленно побрел домой, совершенно отчаявшись и сдаваясь на милость судьбе-злодейке. Она вела свою собственную игру, явно мухлевала, доставая из рукавов все новых и новых тузов. Где только берет, зараза? Увы, он не располагал подобным преимуществом, поэтому решил плыть по течению. Что будет, то будет. Шагая по асфальтированной дорожке, по которой ветер гонял опавшие листья, парень думал о завтрашнем дне, о будущем, которое все приближалось. Звезды же, которые продолжали зажигаться на небосклоне, озорно подмигивали ему, словно пытаясь дать подсказку. Но молодой человек был слишком расстроен, чтобы любоваться красотой небосвода, и не видел их попыток ему помочь. Он шагал домой в твердой уверенности, что игра окончена, и ему больше не на что надеяться. Не знал он, что фортуна неожиданно решила повернуться к нему лицом и озарить его уставший лик своей белоснежной улыбкой. А на город медленно опускались сумерки…

***

Андрей вернулся домой, совершенно подавленный и разбитый. Он невесомой тенью прошел по коридору, ни на кого не обращая внимание, ни с кем не контактируя, поднялся по лестнице и закрылся в своей комнате. На душе было гадко и паршиво. Все валилось из рук. Он даже не хотел глядеть по сторонам, потому что все казалось ему серым и безжизненным, потерявшим свои яркие краски. Он, оставаясь в джинсах и футболке, рухнул, словно подкошенный, на кровать и стал бездумно глядеть в потолок. Затем закрыл глаза и забылся. Мир стал ему неинтересен и чужд снова, как тогда, когда произошло событие, разрушавшее его внутренний мир. Тогда словно пронесся тайфун над его райским островом, оставив после себя лишь разруху, осколки и слезы. Целое море слез, которые так и не были выплаканы, потому что мужчины не плачут, не выставляют свое горе напоказ, не демонстрируют свои раны, нанесенные острым серпом злого рока. Тогда он ходил, как сомнамбула – бессознательно, безжизненно, дезориентировано. Он пугал всех своим отсутствующим взглядом, направленным в никуда. За него боялись и переживали. Хотели отправить к психологу, но страшились того, что могут сделать только хуже. Андрей справился сам. Прошло время, и он будто был снова начал жить: есть, пить, разговаривать, даже улыбаться. Медленно, постепенно, шаг за шагом, которые давались ему с трудом и очень болезненно, словно он шагал по битому стеклу, как русалочка из сказки Андерсена. Но никто не знает, что творилось глубоко в его замученной душе, в раненном сердце, которое хоть и перестало ронять капельки крови, но все равно рана на нем затягивалась и заживала страшно медленно и долго – одно неосторожное касание, и она снова начинала кровоточить. Вот и сегодня Денис ненароком потревожил, казалось бы, зажившую рану, а оказалось, что это только на поверхности она затянулась корочкой, но одно неосторожное движение, и она снова стала сочиться. Денис не зря перепугался и стал лихорадочно просить прощения за свой длинный язык без костей и бездумно произнесенные слова, брошенные на ветер. Когда-то он видел, что творилось с Андреем, и ему просто стало страшно увидеть боль на его лице вновь. Но Вишневский проявил удивительную стойкость – он не дал Дену увидеть, как глубоко ранили его необдуманные слова Лисовского. Только когда остался наедине с собой и своими мыслями – эмоции взяли верх над самоконтролем. Андрею было тяжело. Тет-а-тет со своим внутренним «я» выдержать оказалось слишком проблематично. А рандеву со своими воспоминаниями из прошлого он и вовсе отменил, сославшись на головную боль. Все-таки сумев договориться с богом снов Гипносом, преподнеся ему мысленно всевозможные дары, парень провалился в спасительное забытье, словно в кромешную тьму – сон без сновидений. Он лежал на кровати в позе звезды – раскинув руки и ноги – и медленно, спокойно дышал во сне, спасаясь от острых когтей прошлого, которое раскрыло свою хищную пасть, намереваясь его проглотить, и набираясь сил для завтрашнего дня. Жизнь продолжалась. Время шло вперед – неуловимо и неумолимо.