— Еще в далеком детстве во время полдника в детском саду на булочку с творогом и стакан чая променяла, — пожала плечами девушка и подмигнула своему отражению.
— Дешево отдала, — покачала головой Азарина.
— Теперь я тоже так думаю, — вздохнув, ответила Савельева и спрятала блеск для губ в сумку.
— Ты опоздала, — внимательно глядя на рыжеволосую девушку, спокойно констатировала факт Лина, пряча книгу в свою сумку.
— Ага, — даже не стала отпираться та, невозмутимо разглядывая себя в зеркальце и поправляя прическу.
— У тебя это дурацкая привычка, — с легким упреком в глазах проворчала Лина. — Надо от нее избавляться.
— Я не так уж часто опаздываю, — легкомысленно отмахнулась Марина, одаряя Василину невинным взглядом и чуть обиженно надувая губы бантиком. Глаза ее, однако, озорно блестели, что говорило о хорошем настроении девушки и что ее обида наиграна.
— Опаздываешь ты часто, я бы даже сказала – регулярно, — вздохнула Азарина, не собираясь больше углубляться в данную проблему, прекрасно понимая, что подруга не собирается быть серьезной и все упреки и укоры, как об стенку горох.
— Я что, действительно так сильно и часто опаздываю? — на удивление Лины Марина вдруг перестала играть роль недалекой куколки и стала искренне недоуменно хлопать ресницами, натурально удивляясь.
—Ты не опоздаешь только тогда, — покачала головой Василина, — когда ляжешь спать в аудитории, в которой на следующий день будет пара, — с улыбкой на губах сказала девушка. — Хотя, постойте, — тут же оговорилась она. — Ты и тогда все равно умудришься опоздать! — закатив глаза, усмехнулась она.
— Да ну тебя, — теперь уже не наигранно надула губы Маришка, скрестив руки на груди и обиженно сопя, словно спешащий за яблоком ежик.
— На правду не обижаются, — с улыбкой покачала головой Василина и положила руку подруге на локоть в примирительном жесте.
— Ладно, так и быть, я тебя прощаю, — царским тоном заявила Савельева, глаза которой искрились весельем.
— Как великодушно, — театрально приложила к груди ладошки Лина, тихо смеясь.
Они посмотрели друг на друга и вдруг обе закатились искренним заливистым смехом. Подруги были на одной волне, прекрасно понимали друг друга без слов, так что сейчас им было очень весело, хотя для окружающих было бы весьма непонятно, что же их все-таки так рассмешило.
— Смех без причины – признак дурачины, — услышали девушки за своими спинами женский голос с нотками ехидства и, прекратив смеяться, обернулись.
Перед ними во всей красе предстала Дарья Чегемова. Ее распущенные светлые волосы были завиты в крупные локоны, которые лежали на плечах и струились вдоль лопаток. На лице был эффектный, но невычурный макияж, который подчеркивал полноту ее губ и выделял глаза, придавая им яркости и даже немного дерзости. Она была одета в темно-зеленое приталенное платье до колен, ворот которого украшала нашитая на него витиеватая цепочка с геометрическим узором. Ноги были обуты в черные лакированные туфли на каблуках. На ухоженных ногтях красовался «осенний» маникюр: прозрачный лак, золотые листья клена и мелкие стразы, олицетворяющие капельки дождя. В ушах висели серьги, на безымянный палец было надето кольцо из одного набора – с округлым камнем темно-зеленого, почти болотного цвета. В целом девушка выглядела красиво и притягательно, что не могла не заценить Савельева, хоть и всеми фибрами души не выносила однокурсницу.
— Чего тебе? — резко напряглась Марина, а глаза ее стали серьезными и даже потемнели от напряжения.
— Хотела у тебя насчет кое-чего поинтересоваться, — Дарья, в отличие от Савельевой, была сама невозмутимость. Воплощение спокойствия.
— Я не даю консультации таким, как ты, — презрительно прищурившись, заявила Маришка, стараясь сдерживать нервозность, которая теперь наполняла ее тело вместо легкой непринужденности, что царила в ней минуту назад. — Обратись в другое справочное бюро, а лучше – в тех. поддержку, вдруг они вышлют другие настройки и перепрограммируют тебя, чтобы ты стала лучше.
— Я и так само совершенство, — по-видимому, не страдала низкой самооценкой Чегемова.