— Говори, — велела она, тряхнув Эми так, что она вскрикнула.
— Мне больно, Энди.
— Мне плевать. Ну?! — взорвалась Андреа.
— Я… просто я… — забормотала Эми, рыдая. — Я думала, что так будет лучше. Роуан сказала, что ты не пострадаешь. Я думала, что у вас все наладится, если ты потеряешь работу, ты думала только о статьях, интервью, съемках… Ты совсем забыла о Шейне и обо мне, а мы — твоя семья. Ты могла родить ребенка, у меня были бы племянники…
— О чем ты толкуешь? — Андреа смертельно побледнела.
— Кажется, теперь до меня дошло, браво, Эми, — Шейн саркастически рассмеялся, — а ты хитрее, чем кажешься. Ты не только разрушила ее карьеру, но и подставила. А как же тот мальчик? Где он? Его что, убили из-за тебя?
— Нет! Я не знаю! — Эми всхлипнула. — Он должен был вернуться к родителям! Я просто спугнула похитителей, но они забрали выкуп! Слай меня видела, она знает, что это я, но…
— Но все решили, что это Андреа, ведь расследование затеяла именно она, — закончил Шейн, — они поняли, что это ловушка и ушли. Генри Пейтона больше никто не видел, а карьера твоей сестры закончилась. Ты и правда думала, что это толкнет ее ко мне и материнству? Ну ты и дура, Эми. Роуан получила должность, так?
— Да, — Эми рыдала, не в силах остановиться, — я хотела все рассказать, правда, но… Но я испугалась…
— За что ты так со мной? — горько проговорила Андреа, с отвращением глядя на младшую сестру и отходя от нее подальше. — Я прошла через все это только потому, что ты решила, что лучше знаешь, что мне нужно? Что нужно Шейну? Кто дал тебе право решать?
Эми молчала. Шейн вздохнул, подходя к жене и беря ее за руку.
— Как насчет того, чтобы сходить в душ, Андреа? А потом мы поговорим. Решим, что нам делать дальше.
========== Глава 8. Мы начнем все сначала ==========
Февраль
Она вышла из запотевшей от горячей воды душевой кабинки и завернулась в толстый махровый халат. Намотав на волосы полотенце, Андреа ощутила, как боль вгрызается в виски. Дожили. Руки дрожали, а во рту стоял тошнотворный привкус, тогда она еще раз почистила зубы. Взглянув на свое отражение в зеркале, она состроила гримасу. Бледная, опухшая, с красными глазами…
— Старушка-алкоголичка, миссис Уолш, — язвительно протянула она.
Неужели она могла быть такой слепой? Такой дурой, не заметившей, что ее жизнь рушится на глазах, а прямо под носом ее собственная сестра вытворяет вещи, названия которым она не смогла подобрать, как ни старалась?
— Андреа, с тобой все в порядке? — раздался голос мужа, и она вздрогнула.
Шейн не переступал порог ее комнаты почти год, а то и больше. Интересно, когда они спали вместе в последний раз? Она не помнила его, ни его запах, ни тело, даже прикосновение руки… вспомнила только когда он дотронулся до нее в кабинете, желая успокоить. Когда они успели стать настолько чужими?
Воспоминания нахлынули неожиданно — вот он, совсем еще незнакомый, с копной кудрявых темных волос смотрит на нее, и глаза сияют от восхищения. Ей тогда польстило его внимание, хотя особого впечатления он не произвел. Но это не остановило парня. Шейн упорно звал ее поужинать, в кино, на выставку, отвозил домой после работы, читал ее статьи и смешно морщил лоб, когда чего-то не понимал. И всегда в его глазах она видела свое отражение. Себя — красивой, юной, дерзкой и талантливой. Никто и никогда больше не смотрел на нее так, как человек, ставший потом ее мужем не из великой любви с ее стороны, а скорее от скуки и желания соответствовать общепринятым нормам.
Человек, любовь которого она потеряла, так же, как свою красоту и талант.
— Входи, Шейн, — собравшись с духом, произнесла она.
Муж открыл дверь ее роскошной ванной комнаты и, как ей показалось, с жалостью посмотрел на нее, нервно перебирающую дрожащими от похмелья пальцами ворот халата.
— Плохо? — буднично поинтересовался он.
— Я бы сказала, хреновей еще не бывало, — пробормотала она, судорожно сглатывая вязкую противную слюну. Сейчас бы ощутить терпкий вкус текилы на языке. Голова перестала бы так болеть, а тело стало бы легким, невесомым, и ей было бы плевать, презирает ее Шейн или ему просто все равно.
— Я понимаю, что тебе нелегко, но никто не поможет тебе, только ты сама. Есть клиники… Врачи… Все, что нужно. Ты знаешь, что я заплачу… — начал муж.
— Ты слишком добр ко мне, — перебила Андреа, — я вообще удивлена, почему ты все еще здесь. В смысле, не прямо сейчас, а вообще. Ты же мог уйти… я… не заметила бы, честное слово. Я настолько зациклилась, что совсем не понимаю, как не догадалась, что Слай — это подстава. И что Эми и Роуан приложили руку к тому, что произошло. Я же, черт побери, журналистка. Умная, внимательная и догадливая. Как я пропустила такое?!
— Не ты одна, — тихо признался Шейн, нервно ероша волосы, — я… мне надо многое тебе рассказать, если ты готова слушать. На самом деле, несмотря на то, что мы с тобой… особо не ладили в последнее время, я никогда всерьез не думал о… разводе. Ни о чем подобном. Но я изменил тебе. Один раз.
— Я даже не осуждаю, — хрипло бросила Андреа, — я бы сама себе изменила. Со всеми, до кого смогла бы дотянуться.
Обойдя Шейна, прислонившегося плечом к дверному косяку, она на секунду ощутила тепло его тела и терпкий аромат одеколона. Тот самый, которым он пользовался постоянно. Когда они первый раз оказались в одной постели, ее подушка долго хранила этот аромат, даже после стирки. Можжевельник, сандаловое дерево и мускус. Ему невероятно шел этот запах.
Присев на оттоманку, стоявшую в изножье кровати, Андреа сказала:
— Ты сказал, что мы решим, что делать дальше там, внизу. Я не понимаю. Я думала, что ты просто выставишь меня и Эми. Уж ее так точно…
— А я и выставил. Больше ты ее не увидишь, если не захочешь. Ты смотрела на нее так, будто придушишь на месте, — Шейн неожиданно улыбнулся, — напомнила мне тот ужин с Викери и его снобкой-женой.
— Когда мы спорили о мигрантах и эта идиотка заявила, что всех, кто не говорит по-английски, стоит выслать в Мексику? — вспомнила Андреа. — А когда я спросила, какой национальности их кухарка и садовник, она сказала, что это совершенно другое дело, и им не обязательно знать язык, чтобы обслуживать их семейку? Боже, я бы точно ее треснула. Вазой с фруктами, нарезанной руками той самой кухарки.
— Ты была великолепна, — с удовольствием произнес муж, — Вик потом сказал, что я везунчик, а он вынужден терпеть подобное каждый день.
Андреа рассмеялась, почувствовав, как тело немного расслабилось.
— Ты и в самом деле сказал Эми уйти? И как она отреагировала? — спросила Андреа.
Шейн, немного подумав, сел с ней рядом, вытянув длинные ноги и признался:
— Рыдала. Умоляла позволить все объяснить тебе. Но… я сказал, что вряд ли ты захочешь ее слушать. Да и как слова смогут исправить все, что она натворила? Ты простишь ее со временем, я знаю, но сейчас вам лучше побыть на расстоянии.
Она, не удержавшись, похлопала его по руке.
— Спасибо. Ты все правильно сделал. Так что ты хотел обсудить, кроме моего затянувшегося алкогольного безумия?
Шейн долго молчал, уставившись на носки своих туфель, а когда заговорил, его голос звучал пристыженно, словно у маленького мальчика, и ей захотелось немедленно обнять его и утешить, несмотря на то, что сказанные им слова ранили.
Лори Граймс. О, она догадывалась, что между ними что-то было, но думала, что дело ограничилось флиртом. Как жестоко она ошиблась! Ребенок. То, чего Шейн хотел больше, чем все деньги мира. Наверное, даже больше, чем ее саму. Что ж. Она проглотит эту горькую пилюлю, она ее заслужила сполна.
— То есть ты видел Слай? — Андреа прямо взглянула в его блестевшие от волнения глаза.
— Видел. И говорил. Хотя не помню ее лицо толком, она была в тени, но это определенно женщина, примерно твоего возраста, белая, и, судя по выговору, местная. У нее есть помощник, как раз с ним меня и свела твоя сестра, уж не знаю, откуда у нее сведения о Скотти. Я пытался искать и Слай, и его, но… Они как в воду канули. И Джудит тоже. Я… я боюсь, что она мертва, — торопливо говорил Шейн, — лучше бы я оставил ее с Риком или сделал так, как советовала эта женщина — пошел в суд. Что теперь делать, я ума не приложу!