Какие еще рассказы о детстве? Перед тобой мое досье. Мое детство отняли люди, которые должны были меня защищать.
Женщина испускает легкий вздох, закрывая блокнот. Надо отдать ей должное, она продержалась дольше, чем я предполагал. Большинство сдались бы еще в начале, когда я отказался пожать им руку.
— Послушайте, Киран, я здесь, чтобы помочь вам. Но не смогу этого сделать, если вы не будете со мной разговаривать. Да, мы можем сидеть в тишине, если это то, что вам нужно, но смысл терапии не в ней. — Женщина наклоняется вперед в своем кресле, и взгляд ее голубых глаз становится мягче. — Я знаю, что вы прошли через многое…
— Ни черта вы не знаете, — огрызаюсь я. — Никто не знает. Печально, что мой последний ни хрена не компетентный психотерапевт каким-то образом дал вам повод поверить, будто у вас есть хоть какой-то ключ к тому, кто я и что со мной.
— Прошу прощения, я не собиралась делать никаких намеков. Все, чего я хочу — это сделать свое дело и помочь вам. Вы позволите мне это? — Слова женщины звучат как приказ.
Я встречаюсь с ней взглядом.
А у нее стальные яйца.
Я коротко киваю, позволяя женщине продолжить.
— Ладно, попробуем другой подход. Почему бы нам не поговорить о ваших отношениях с семьей? Ни братьев, ни сестер, только мать и отец?
— У меня нет отца, — говорю я сквозь зубы. — Он умер, когда я был ребенком. У меня есть мать, если ее можно так назвать, и мужчина, которого она называет мужем.
Я встречаюсь с терапевтом жестким взглядом, провоцируя ее ответить.
И она принимает мой вызов.
— Расскажите о вашем отчиме.
— Если вы желаете о нем поговорить, вам стоит назначить ему встречу. Видит Бог, этому ублюдку мозгоправ нужен куда больше, чем мне, — ухмыляюсь я, наклоняясь вперед. — В конце концов, еще один клиент в вашем списке не помешает, и вы сможете позволить себе соответствующий кошелек для своей сумочки.
— Простите, Киран, но я ни на секунду не поверю в ваши слова. Возможно, вы хотите, чтобы я в них поверила, но мы оба знаем, что ваша история с родителями гораздо обширнее, чем информация в этой крошечной папке, — выгибает она бровь. — Так почему бы вам не перестать отвлекаться и не начать говорить?
У меня дергается глаз.
— Я не говорю об отчиме. Как и моя мать.
— Ладно, — соглашается терапевт, закрывая папку. — Что привело вас в Колорадо?
— Университет, — отвечаю я, мое раздражение постепенно ослабевает.
— И как успехи? В вашем досье написано, что последние два года вы играли в футбол в Клемсоне. В этом сезоне будете играть за «Буйволов»?
Я хмурю брови:
— Вы серьезно хотите поговорить о футболе? Не обижайтесь, но вы не похожи на ту, кто может отличить тачдаун от хоумрана.
Я специально путешествую взглядом по всему телу женщины, начиная с гребаных лабутенов и заканчивая ее глазами, чтобы проверить реакцию.
И судя по тому, как раздуваются ее ноздри, я совершенно прав.
Снова открыв папку, терапевт просматривает информацию:
— Тогда расскажите мне о Ромэне.
Кровь застывает у меня в жилах.
— Даже не обсуждается.
Женщина глубоко вдыхает через нос.
— Просветите меня, о чем мы можем говорить на наших сеансах? О погоде?
Я выгибаю бровь. Как и она.
Готов поспорить на свое левое яичко, что в постели эта баба — фейерверк. Не то чтобы меня это интересовало. Не люблю, когда мне бросают вызов.
Поднимаясь со своего места, я смотрю на нее сверху вниз:
— Не думаю, что нам есть, о чем говорить, доктор Фултон. Я бы сказал, что мне жаль тратить ваше время, но мы оба знаем, что это ложь.
Я прощаюсь и возвращаюсь в приемную. И уже сжимаю дверную ручку, готовый убраться отсюда к чертовой матери, когда слышу, как доктор Фултон зовет меня по имени.
— Киран. — Я на мгновение замираю, стоя к ней спиной. — Вы не можете избегать неудобных вопросов, просто встав и закрыв за собой дверь.
— Еще как могу, — бросаю я, поворачиваясь, чтобы поймать ее взгляд. — Кроме того, через час у меня тренировка. Я пришел на эту встречу только для того, чтобы успокоить свою жалкую мамашу. Будьте любезны, сделайте нам обоим одолжение и забудьте, что я сюда приходил, — кивнув на папку в ее руке, я добавляю: — и сожгите чертову папку сразу после моего ухода.
Как только я поворачиваюсь к выходу, мой взгляд снова ловит изображение на экране. Новости о сенаторе Андерсе все еще не сходят с первых полос.
Я поспешно захлопываю за собой дверь.
Такие ублюдки, как он, должны гореть в аду.
Глава Вторая
РИВЕР
— Леннокс, бегом ко мне! — с противоположного конца поля рявкает в мегафон тренер Скотт, прерывая тем самым мой разговор с запасным квотербеком — новичком из Айдахо по имени Гаррет.
Я даю понять, что скоро вернусь, и бегу прямиком к тренеру.
Сегодня первый день тренировок, и в начале августа здесь, в Боулдере, ужасно жарко. Если честно, в такое время года в Колорадо всегда адски печет, но я привык, учитывая, что прожил здесь всю свою жизнь. Температура почти тридцать восемь, и солнце обжигает мне плечи. После недавних лесных пожаров дым все еще висит в воздухе, но, по крайней мере, я могу находиться снаружи, не ощущая, будто тону в пепле, как несколько недель назад.
По правде говоря, это единственное, что мне не нравится в Колорадо. Лесные пожары каждое лето. Они окрашивают наше ясное голубое небо своим дымом и копотью, почти полностью закрывая вид на горы.
Иногда месяцами, как прошлым летом.
И вместо того, чтобы проводить уик-энды на горных велосипедах в Крестед Бьютт или лазать по скалам в Эстес Парк, я был вынужден оставаться дома, защищая легкие от токсинов.
Тот факт, что в данный момент я играю в футбол на свежем воздухе, приводит меня в дикий восторг. Я сходил с ума, сидя в квартире, потому что из-за пожаров дышать снаружи было небезопасно. Общение с друзьями или семьей происходило по FaceTime, а единственным стоящим развлечением являлись видеоигры. Для такого экстраверта, как я, это был настоящий кошмар.
Вырываюсь из задумчивости, как только добегаю до тренера Скотта.
Он недавно ушел из НФЛ, вернувшись из Денвер Бронкос и став тренером юношеской команды прямо здесь, в университете Колорадо. Тренер Скотт начал тренировать меня за пару лет до моего первого курса, что стало одной из причин, по которой я решил остаться в университете, даже когда меня пытались завербовать лучшие команды SEC1 и BIG-102.
А еще тренер Скотт был мне почти как отец, учитывая, что знал меня с пеленок.
— Здравствуйте, тренер, — говорю я, останавливаясь перед ним.
Его глаза скрыты за парой авиаторов, а на голове бейсболка с логотипом университета. Тренер Скотт выглядит таким же пугающим, каким его видит остальной мир. Беспощадный как на поле, так и вне его, он никогда не сводит глаз с мяча.
Что и привил с юных лет не только своему сыну и моему лучшему другу, Тейлору, но и мне.
Не теряй концентрацию, и мир будет у твоих ног.
— Ривер, — отвечает тренер, как бы приветствуя. Его взгляд все еще прикован к полю, где игроки отрабатывают позиции. —У тебя новый ресивер.
Мои брови взлетают вверх. Для меня это новость.
Мы пытались найти нового ресивера еще когда я был на первом курсе, после того, как Тейлор последовал своей интуиции и перешел в Мичиганский университет, чтобы играть в бейсбол вместо футбола. У него имелись варианты, поскольку он оказался талантлив и в том, и в другом, но Тейлор решил выйти из тени своего отца и проложить свой собственный путь, играя в игру, которая взывала к его сердцу больше. И хотя я ужасно скучаю по футболу вместе с ним, все равно уважаю его решение.
Тем не менее, новость о новом принимающем очень интригует. Эндрю Бенсон был одним из моих ресиверов не только в университете, но и в средней школе. В данный момент у нас довольно хорошая химия на поле, тем более, что мы дружим с детства. Но я не всегда могу рассчитывать на Дрю — это слишком предсказуемо и нереально, чтобы все время полагаться на одного ресивера. Мне нужен кто-то еще, кому я мог бы доверить мяч.