Киран кивает, пытаясь сглотнуть:
— Именно. Я понимаю, что насколько мой поступок ужасен. Я ведь мог сделать по-другому. Например, дойти до города пешком и снять гостиницу на ночь. Вызвать Uber, который отвез бы меня обратно в Боулдер или что-то еще.
По выражению лица Кирана можно с уверенностью сказать, что он верит в свои слова, словно те сказаны самим Иисусом.
И скажу вам, что это чушь собачья, потому что дело вот в чем: Рейн был ужасно расстроен, когда подумал, что я бросил его в шале. Он накричал на меня, потому что я не сказал, что уйду на прогулку, хотя именно этим и занимался, с тех пор, как мы сюда приехали.
Разве похоже на то, что Киран готов был меня бросить и просто сбежать? Нет, определённо, нет.
Увидеть снежного человека верхом на единороге и то более вероятно.
— Все совсем не так, — бормочу я, потому что не хочу, чтобы Рейна съедала вина. — Ты никогда бы так не поступил.
Киран не отвечает, лишь крепче сжимает зубы. Мой взгляд прикован к пульсирующей мышце. Ни один из нас не произносит ни слова, отчего тревога разрастается до невероятных масштабов. Я не собираюсь ничего говорить, учитывая, что сейчас очередь Рейна. Поэтому продолжаю смотреть, как он прикусывает губу, касаясь конверта пальцами.
Что же там такое, раз он так взволнован?
— Прости меня, Ривер. Я не могу даже... — Рейн замолкает и качает головой, прежде чем поднять взгляд к потолку. — Просто знай, что я отдал бы все на свете, чтобы того случая в душе не было.
Мое сердце разрывается от боли, звучащей в его голосе.
Сожаление и раскаяние — это обычные эмоции, испытываемые человеком. Их чувствует каждый из нас, за исключением, может, социопатов.
Но жаждать изменить прошлое? Это означает, что Рейн слишком увяз. До сих пор я не понимал, что то утро повлияло и на него тоже. Похоже, произошедшее прочно укоренилось в наших воспоминаниях и никогда уже не забудется.
Ну, разве не отстой, что, когда мы впервые занялись сексом, мое согласие в лучшем случае было сомнительным?
Еще какой.
Но ни один из нас не может ничего изменить. Что сделано, то сделано.
— Это уже случилось, — тихо отвечаю я. — И нет никакой пользы в том, чтобы жить прошлым, утопая в своих сожалениях.
Закусив губу, я нервно постукиваю по краю столешницы в такт песне, звучащей в моей голове. Которые теперь стали меняться намного чаще, и это кажется странным.
В любом случае, я держусь стойко. То, в чем Рейн явно проигрывает.
— Как я могу не сожалеть о том, что сделал, каждый раз, как смотрю на тебя?
Я стараюсь не морщиться от его слов, но они меня убивают. Однако не по той причине, о которой кто-то может подумать. Я не какое-то там испуганное животное, которое пытается зализать раны, нанесенные большим злым волком.
Я сильный. Неунывающий. Я более чем доказал, что могу выстоять против Кирана и даже победить в нашей битве.
Я поступал так множество раз.
Нет, больше всего меня ранит то, какой тон использует Рейн. Словно не замечает, где ошибся, и смотрит на последние дни отличным от меня взглядом.
Эти несколько дней без ссор с ним оказались довольно... милыми. С Кираном очень приятно находиться рядом, когда он не ведет себя как придурок, который только и ждет, как сделать мою жизнь несчастной.
— Можно тебя кое о чем спросить? — задаю я вопрос, глядя на Рейна через островок, все еще недовольный разделяющим нас пространством. — Ты хоть раз слышал, чтобы я сказал тебе «нет»?
Мои слова привлекают внимание Кирана. Его рука застывает на конверте, а голова медленно поднимается. Я наблюдаю за сражением в его глазах, пока он вспоминает то утро. Скорее всего, в ярких красках, судя по тому, что Рейн снова закрывает глаза.
Я тоже хорошо все помню.
Ощущение ожога, и те злые слова, которые он шептал мне на ухо.
Да, я все помню, но честно? У меня нет сил держать на Рейна обиду. Я простил его еще до официальных извинений.
Очевидно, после того как переспал с ним несколько раз.
— Нет, — отвечает Рейн надтреснутым голосом. — Ты никогда не говорил «нет».
Я киваю:
— Разве я просил тебя остановиться?
Киран увлажняет губы и качает головой, не открывая глаз:
— Нет.
Я снова киваю, однако замечаю, что все еще не могу до него достучаться. Он не открывает глаз, не смотрит на меня. И я, черт возьми, не могу этого вынести:
— Посмотри на меня, Рейн. — Это просьба, мольба.
Чтобы он увидел, что мы равны. То утро стало для нас просто очередным поворотом на и без того опасной дороге, ведущей к настоящему моменту. И, если честно, я до сих пор не понимаю, кто мы друг для друга.
Друзья с привилегиями, наверное. По крайней мере, звучит лучше, чем те, кто спит с врагом.
Но даже после минуты ожидания, Киран отказывается встретиться со мной взглядом. Не то чтобы меня это удивляет. Рейн никогда не делает того, чего не хочет, и никогда ни перед кем не преклоняет колени.
— Я сказал, посмотри на меня, — резко требую я, даже не стараясь скрыть гравий в голосе. И это срабатывает, потому что теперь мне достается безграничное внимание Рейна. — Я хочу, чтобы ты прекратил себя мучить. — Выражение его лица ясно говорит о том, что он собирается на мне сорваться, чего точно не произойдет. — Заткнись и дай мне договорить, — рычу я, обходя столешницу и останавливаясь перед ним. — Ты сидишь, продолжая вариться в собственной вине, и она ничего не меняет, ни хрена не лечит те раны, которые мы нанесли друг другу. Мы оба знаем, что я могу стоять здесь и прощать тебя миллион раз, но ты все равно будешь чувствовать себя виноватым. — Я изгибаю бровь, давая Рейну шанс не согласиться, но он не дурак и держит свой рот на замке. — Разве я хочу, чтобы наши отношения развивались по-иному? Абсолютно нет. Но Рейн... это был самый потрясающий опыт в моей жизни, пусть даже все происходило и не совсем… — Я замолкаю. Как объяснить, что мне понравилось то, что он делал? Рейн, должно быть, сходил с ума, от того, как обращался со мной, но это я тот самый ненормальный, который испытывал эйфорию. — Послушай, я не сержусь и не держу на тебя зла. Я прощаю тебя. Все, что тебе нужно сделать — просто осознать это. — Я жажду прикоснуться к Кирану, но сдерживаюсь. — Я не лег бы с тобой добровольно, если бы хоть на секунду считал, что ты насильник. А именно таким ты себя и рисуешь.
— Но...
— Нет. Никаких гребаных «но». Нет, если только они не приведут нас к сексу, — огрызаюсь я. — Мы поняли друг друга? Ты не насильник. Я не жертва. Мы — два человека, которые извлекают максимум пользы из сложившейся ситуации, наслаждаясь друг другом. По обоюдному согласию.
Я жду знака от Рейна, что он со мной солидарен. Кивок, слово, хоть что-то. И пусть мое ожидание занимает целую минуту, его смиренного вздоха более чем достаточно, чтобы я смягчил свою позицию. И я этому рад.
Мне не нравится быть с Кираном суровым, ставить его на место, так сказать. Потому что я чувствую себя... не в своей тарелке. Что само по себе странно, потому что мне нравится брать верх над большинством людей. Доминировать.
Но в случае с Рейном я люблю подчиняться.
Тем не менее, бывают моменты, когда я просто знаю, что Кирану нужен кто-то, кто заставит его отступить. Поставит на колени ради его же блага.
И, честно говоря, разве не этим я занимаюсь с самого начала? Являюсь тем, кто достаточно силен, чтобы дать отпор. Разве это не то, что нужно Кирану?
Равенство.
Увлажнив губы, я качаю головой. Потому что, хоть и знаю об этом, не уверен, что Рейн когда-нибудь увидит меня в таком свете.
— А теперь мне можно тебя обнять?