Но она тут же иссякает, когда я смотрю на подпись.
К горлу подкатывает тошнота, пока я перечитываю ее десять, двадцать, восемьдесят гребаных раз, в надежде что не так понял.
Но подпись все еще там, черно-белая.
Открывая новую вкладку, я просто гуглю Теда Андерса, и мгновенно появляются новостные статьи и передачи, связанные с его недавними юридическими проблемами. Перелистывая видео, я нажимаю кнопку «воспроизвести», чтобы прослушать трансляцию, которая велась всего несколько часов назад.
Я внимательно вслушиваюсь в слова ведущего, который рассказывает о каждом аспекте дела, что обнародовало ФБР, изо всех сил стараясь, чтобы меня не вырвало от всех этих образов. Прикрывая рот рукой, я борюсь с непреодолимой тошнотой и молюсь, чтобы это была какая-то ошибка.
Но в глубине души я уже обо всем догадался.
О, мой Бог.
Глава тридцать третья
Киран
Возвращение в Боулдер означает, что жизнь входит в привычную колею. Ну, насколько это вообще возможно, теперь, когда мы с Ривером... Черт.
Я не знаю, что происходит между нами. Не знаю, чего хочу. Не знаю, действительно ли мои чувства к нему — это любовь, самая что ни на есть настоящая, или же что-то вроде Стокгольмского синдрома из-за того, что мы жили вместе больше месяца.
Просто не знаю.
Именно поэтому я вхожу в приемную доктора Фултон через час после того, как тренер высадил меня возле дома. Эта встреча была назначена еще до моего отъезда в шале, но впервые я рад прийти и попросить своего психоаналитика помочь разложить мои мысли по полочкам.
Я, как обычно, подхожу к секретарю, чтобы уведомить о своем приходе, но когда она замечает меня, то вскакивает, а ее глаза округляются:
— Киран, вы здесь. Прекрасно, — быстро лепечет Джоан. — Доктор Фултон отменила вашу встречу, но вы можете зайти к ней прямо сейчас. Я сообщу ей, что вы идете. — Голос Джоан наполнен тревогой, и она оглядывает приемную, наблюдая за другими пациентами, ожидающими встречи со своими врачами. Похоже, никто не обращает на нас внимания, но взволнованное состояние секретаря передаётся и мне.
Какого черта?
— Спасибо, Джоан, — благодарю я, проскальзывая через дверь в коридор, где находятся кабинеты. Все, вроде бы, как обычно, за исключением обеспокоенности Джоан по поводу... Даже не знаю, чего именно.
Остановившись перед дверью своего психотерапевта, я дважды стучу, прежде чем повернуть ручку и войти. Доктор Фултон сидит в том же кресле, что и всегда, и когда резко вскидывает голову, то одаривает меня привычной приветливой улыбкой. Вызывающей доверие.
И по какой-то глупой причине я верю ей.
— Киран, здравствуйте. Почему бы вам не присесть, чтобы мы могли начать прямо сейчас? — говорит Фултон в знак приветствия.
Я присаживаюсь на кушетку, кладу руки на колени и смотрю ей в глаза. Она ведет себя нормально, в отличие от Джоан, но следующие слова вызывают у меня тревогу:
— Я так рада, что вы решили прийти, учитывая события.
Я тут же напрягаюсь, мысленно перебирая все, что произошло в шале с Ривером. Откуда она знает?
— О чем это вы?
— О проблемах с вашим отчимом.
Я закатываю глаза, отчасти из-за того, что Фултон упоминает Теда, но в основном из-за своей паранойи. Конечно же, она говорила о нем, а не о нас с Ривером.
— Что он натворил на этот раз? Последнее, о чем я слышал, так это о том, что полиция пока не может найти против него никаких улик.
Доктор Фултон озадаченно на меня смотрит:
— Разве вы не следили за новостями во время вашего отдыха?
Неа. Я был слишком занят, трахаясь со своим квотербеком.
Из меня вырывается сухой смешок:
— Я находился в шале в горах, где единственным каналом был Netflix. Можно с уверенностью сказать, что вечерние новости не входили в мой список дел.
Доктор Фултон заметно бледнеет, застывая в своем кресле, и я тут же понимаю, что что-то не так — очень и очень не так, учитывая то, как она на меня смотрит, и как Джоан вела себя в приемной.
Что ты натворил, ублюдок?
— Говорите, — требую я, сжимая кулаки так сильно, что чувствую, как ногти впиваются в ладони. Фултон слегка вздрагивает от моего тона, затем встречается со мной взглядом, полным понимания и, возможно, даже страха. — Доктор Фултон... — снова начинаю я.
— Пожалуйста, Киран, зовите меня Эрика, — обрывает она, поднимаясь и хватая ноутбук со стола. — Наше общение станет намного менее профессиональным, после того, что я вам покажу. — Вернувшись на свое место, Фултон открывает его и начинает печатать.
Что за?..
Господи, неужели Тед совершил самоубийство? Она должна знать из моего досье, что его смерть будет наименьшей из моих забот, и я ни за что в жизни не буду оплакивать этого ублюдка.
Тогда в чем же дело?
Эрика протягивает мне ноутбук, показывая видео-ролик новостей, вышедший несколько часов назад с ведущим, который с тысячу раз освещал новости о моем отчиме. С трудом сглотнув, я бросаю взгляд на заголовок, прежде чем нажать на воспроизведение и увидеть... свое имя.
О. Мой. Бог.
«Появилась новая информация в связи с затянувшимся расследованием обвинений против сенатора Теодора Андерса. Из достоверного источника ФБР стало известно, что ребенок, о котором идет речь — это Киран Патрик Грейди, двадцати одного года, и не кто иной, как пасынок самого сенатора.
Показания Кирана о действиях, которые сенатор Андерс навязывал ему в течение пяти лет, начиная с девятилетнего возраста, хоть и не годились для передачи в эфир, укрепили дело ФБР против Андерса. Записи предоставили достаточно доказательств для ордера на арест, что позволило задержать сенатора для допроса. По словам представителя Бюро, Андерсу было предъявлено официальное обвинение в изнасиловании третьей степени, которое может повлечь за собой тюремное заключение на срок до семи лет и штраф до пятнадцати тысяч долларов, а также другие обвинения. Для Андерса был установлен залог в один миллион долларов, который вскоре успешно внесли, и сенатора освободили менее чем через сорок восемь часов.
Что касается пасынка, то Кирана Грейди никто не видел и не слышал уже больше месяца. В последний раз его видели восьмого декабря в кампусе колледжа в Боулдере, штата Колорадо. Среди сотрудников Бюро есть основания предполагать, что обстоятельства его исчезновения могут быть связаны с обвинениями, выдвинутыми против сенатора Андерса. Не исключаются похищение или нападение при отягчающих обстоятельствах».
До конца выпуска остается еще минута, но мой разум вращается быстрее, чем гребаный торнадо, поэтому я захлопываю ноутбук, возвращая его доктору Фултону и не глядя ей в глаза.
— Киран… — начинает она после продолжительного молчания, и я тут же срываюсь:
— На кого вы работаете?
Эрика замолкает, нахмурив брови:
— Прошу прощения?
— Вы меня слышали, — закипаю я, отталкиваясь от кушетки, чтобы встать, а затем начинаю ходить по кабинету туда-сюда. — На кого вы работаете? Я знаю, вам платит моя мать, но что дальше? Раскрываете наши частные беседы ей и ублюдку, Теду Андерсу? Помогаете им построить дело против меня, выдавая за психически неуравновешенного или еще кого, лишь бы склонить присяжных в его пользу?
Фултон вздрагивает от моих слов:
— Нет, уверяю вас, я не нахожусь на службе у вашего отчима. Он даже не подозревает, что вы ходите к другому психотерапевту. Ваша мать об этом позаботилась. — Эрика вглядывается в мои дикие глаза, и в ее собственных кружит печаль. — Я работаю на вашу мать, и только на нее.