— Ну, ладно, — немного нервно усмехнулся Робер. — А то я уже запереживал… Признаться, Рокэ, о вас ходит много пугающих слухов, но всё оказалось не так страшно…
— Вы уверены? — вскинул бровь Алва. — Может, всё-таки страшно?
— Не слушайте его, этот человек любит вино, мотоциклы и котиков, — встрял Марсель, выдвигая в центр стола тарелку с нарезкой, которую они почему-то не заметили вчера. — Так что насчёт душераздирающей истории, Ро? Мне тоже понравилось, извините.
— Всего лишь… Ладно, как хотите, — Марсель был уверен, что коллега теперь стесняется не самой истории, а своей новой уютной клички. — Я раньше и жил, и работал на окраине, в обычной школе. Как-то раз вывозил школьников центр посмотреть, и встретил её прямо на улице. Не буду затруднять вас пересказом разговора, я-то помню каждое слово, но… В общем, мы как будто знали друг друга всю жизнь, а затем обоим надо было бежать. Так бежать, похоже, что никто не догадался спросить контактные данные, — невесело усмехнулся рассказчик. — Глупость, достойная вчерашних школьников. А она, знаете… очень красивая, конечно. Не той хрупкой красотой, на которую только любуются, а живой, настоящей. Смеётся звонко… И как будто знает всех в городе, насколько я помню по разговору. Очень яркая женщина.
Валме представил, как это было, и быстренько дорисовал прекрасной даме соответствующую внешность. Да, куртуазного романа из этой парочки не выйдет, но сейчас же постмодернизм!
— Как видите, ничего особенного, — закончил Эпинэ. Одновременно с его речью кончилась нарезка, в основном из-за того, что добрую половину Марсель пихал под стол для Готти. — Не знаю, почему это так заинтересовало Валме, но…
— Почему же — ничего особенного? Мило, — откликнулся на своё имя Марсель. — И грустно. Немного. Может, то, что ты не помнишь её имени, облегчает боль… Ох, нет, я что-нибудь об этом напишу.
— «Это было печально»? — поинтересовался Рокэ. Марсель не успел даже обидеться, потому что первый проректор заявил: — Ваша история, Ро, кое о чём мне напомнила, поэтому завтра мы продолжим разговор… Если выберемся из дома, конечно же.
— А зачем для этого выбираться из дома? — Валме не понимал, к чему он клонит.
— Поесть мороженое.
Марсель переглянулся с Робером, потом вопросительно посмотрел на Готти и на Моро — никто не подсказал. Рокэ улыбался.
========== 8. Ричард. Марсель ==========
Снег стучался в окно, опоздавший Йоганн — в дверь, Арно — в плечо Дику, который не заметил, как задремал. Это было удивительно: Роберу не всегда удавалось совладать с группой на семинарах, увлекая студентов в не очень увлекательные сами по себе основы безопасности, но лекции он читал интересно, и вот, именно на лекции, Ричард заснул. Может, потому, что какой-то нехороший человек поставил её первой парой в понедельник, а может, из-за ночи, которую он не спал. Дик так расстроился после телефонного разговора с отцом, что отрубился часам к пяти…
— Собственно, как показали ваши последние тесты, — весело говорил Эпинэ, прохаживаясь перед доской, — в случае пожара в университете выживет только Валентин.
— И те, кого Зараза посчитает нужным вытащить, — проворчал Арно. Дик неуверенно хихикнул: он немного отстал от жизни в группе, гоняясь за элективами у Катарины Ариго, поэтому не знал, шутит Савиньяк или они всё-таки подружились со старостой. Отстал — не то слово, даже не поучаствовал в разборках, которые устроил Эстебан то ли в октябре, то ли в ноябре! Может, это-то как раз к лучшему?
А всё-таки Роберу идёт университет, очень странно и немного сонно подумал Ричард. Или это они оба изменились и выросли? В школе он не особо обращал внимания на учителя, пока они не познакомились поближе из-за печального положения дома у Дика.
Робер заговорил о каком-то старом пожаре, ребята увлечённо слушали, Ричард спал. Перед глазами мелькали телефонная трубка, лицо госпожи Ариго, матушкины коты, а потом он неожиданно вспомнил, какой сегодня день недели — то есть, не вспомнил, а заново осознал. Понедельник означал не только новый круг страданий и лекцию Эпинэ. Этот понедельник означал проверку теоретической части научной работы у первого проректора.
Дик тихонечко заскулил. Нет, всё бы хорошо, но он был твёрдо уверен в том, что написал несусветную чушь.
— Спишь на ходу, — беззлобно поддел его Робер после лекции. — Или что-нибудь случилось?
— Пока нет, но вот-вот, — максимально пространно объяснил Ричард. Собирался он медленно из-за недосыпа, и старый друг решил, что это сигнал к разговору:
— Тяжело тебе, наверное, Дикон… Всю жизнь выслушивать от матушки, что проректор Алва — ось зла, и так угодить с научной работой…
— Да всё нормально, — почти не соврал Ричард: прямо сейчас его волновало не злодейское амплуа Рокэ, а то, что он скажет о его пятнадцати страницах невероятной лабуды. — Я, эм… пытаюсь сосредоточиться на учёбе. А вы сегодня такой весёлый, что-то случилось?
— Да! — воссиял Робер, и Дик понял, что попал. — По-моему, я никогда тебе не рассказывал, а если и рассказывал — то только при Матильде… О том, как влюбился по уши в одну даму, так и не узнав, как её зовут…
— Я помню, — неожиданно для них обоих вскинул голову Ричард. — Неужели нашлась?!
— Нашлась, и даже ближе, чем я думал… Признаться, самому бы мне и в голову не пришло искать её там, — и Дик выслушал головокружительную историю о своей старой знакомой Марианне, о том, как она открыла кафе, взаимно похоронила надежду когда-нибудь снова увидеть Робера, а потом они оба познакомились с господином проректором, и этот господин проректор, доброй души человек, буквально за ручку привёл Робера к его любви. Неизвестно, какой пункт этой истории оказался самым сильным, но Ричард окончательно проснулся.
В голове ещё прокручивались кусочки разговора, когда Дик полз к центральной лестнице главного корпуса, чтобы подняться к проректору. Роберу так повезло… И Марианне! Интересно, они поженятся? Ричард искренне радовался за обоих, но не мог избавиться от грустного чувства, что вряд ли ему когда-нибудь удастся испытать такое же счастье с госпожой Ариго.
— Окделл, смотри, куда идёшь, — он дёрнулся на голос Придда за секунду до того, как врезался в старшекурсника. Старшекурсник хмыкнул и обошёл, а Придд, к сожалению, никуда не делся. — Я только что от своего научного руководителя, — зачем-то поделился он. — В этом году проверку обещают ужесточить, и, кажется, они уже это сделали. Предзащита…
— Я понял, — максимально вежливо огрызнулся Ричард. — И я очень спешу.
— Конечно, — интонацию этого «конечно» ему истолковать не удалось — Валентину тоже не хотелось разговаривать, хотя зачем-то он это начал? Таща себя по ступенькам вверх, Дик вспомнил, что как-то раз слышал краем уха от Арно: Заразе хотелось писать работу, неважно, какую, под руководством первого проректора, поскольку несколько лет назад его брат Джастин защищал у Алвы то ли подобное исследование, то ли и вовсе диплом. Подробности забылись, а суть осталась — Ричард по ошибке, по собственной глупости и по странной прихоти судьбы занял его место…
Впрочем, может, Придд бы и передумал, знай он, как это непросто. Мысленно попрощавшись с матушкой, сестрой, кошками и госпожой Ариго, Дик постучался и вошёл.
— Я, конечно, слышал, что верующие студенты перед экзаменом со мной пьют святую воду, — задумчиво сказал Рокэ, глядя на него, — но вы выглядите немного отвратительно. Присаживайтесь.
— А вы будете у нас что-нибудь читать? — брякнул Ричард, оттягивая время и падая в кресло напротив стола. Только по шевельнувшейся тени он заметил Моро — кот неподвижно восседал на подоконнике, сливаясь с тёмной шторой и, вполне вероятно, по-кошачьи ненавидя Дика.
— Не в этом году. Впрочем, в этом же году я не планировал никого брать, а вышло наоборот… Так что, вы готовы работать или попросите отсрочку?
— Какая отсрочка? — опешил Ричард. — Сегодня же последний день, то есть, первый, но все остальные…
— Просто предложил. Это был ваш последний шанс, Ричард, — проректор потянулся и прошёл к окну, зачем-то отдёрнул штору, вернулся и пролистал теоретическую часть, над которой Дик честно просидел с крестом и температурой около недели. — Вы когда-нибудь бывали на Ниагаре?