— Не очень…
— Ты простудился, что ли? Выздоравливай… — помолчав немного, Робер спросил прямо: — Ты, случайно, Альдо не встречал?
— Нет, — насторожился Ричард. — А что?
— Ничего, проверяю, где он, Матильда попросила, — лгать Эпинэ не умел вообще. Видно, думал, что умел. — Вы вроде подружиться успели за те полгода.
— Не особо, но, может, мы с ним ещё пересечёмся, — Дик не знал, в курсе ли Робер готовящегося митинга — наверняка в курсе, хотя его-то как раз и могли обвести вокруг пальца. Впрочем, нет, Матильда бы сказала прямо. — Кажется, он что-то планирует, как я понял…
— А можешь поподробнее?
— Не уверен! — признался Ричард. — Я правда не знаю, могу ли вам сказать, Робер… Но не стал бы Альдо совершать что-то криминальное.
Этот смех Ричарду не понравился от слова «совсем».
— Что ж, ладно, спасибо за помощь, — натянуто бодро сказал учитель. — Валентину я уже сказал, ну раз так, и тебе скажу, завтра у нас семинара не будет — на следующей неделе нагоним…
— Хорошо, спасибо… У вас всё в порядке?
— Конечно, Дикон. Не беспокойся. — Верить или нет? Странный голос у Робера… — И всё-таки… Он не вёл себя странно? Может, болен или расстроен?
Это Придд-то? Ричард не сразу сообразил, что учителя интересует все еще Альдо и только Альдо.
— Не могу вам сказать, правда, мы не так тесно знакомы. — Хотелось бы, а может, уже не стоит? Зависит от того, что у Альдо в голове…
— Действительно, что я тебя расспрашиваю, извини. Так, погодой навеяло… И, — помявшись, добавил Робер, — будь осторожен, что ли.
Ещё минут пятнадцать Дик пытался сосредоточиться на математике, но не смог. За окном окончательно стемнело, стекло залепил мокрый снег, его немного знобило, ничего не было понятно — ни в уроках, ни в словах Робера, ни в затеях Альдо. Хоть бы кто-нибудь объяснил, что происходит…
========== 11. Квентин. Ричард ==========
Иногда Квентину казалось, что у него в жизни два главных вопроса: как спасти университет и где добыть хороший кофе. Конечно, дома или в кафе он пил в своё удовольствие, но на работе, где Дорак проводил большую часть своего времени, ему перекрыли все возможные пути. Как-то так вышло, что ни у кого не оставалось то зёрен, то молока, то турка потерялась, то чашки кончились.
Вот и сейчас не повезло: Валме пришёл с пустыми руками. Зато с собакой.
— Кофе нет и не будет, — с порога заявил литератор. — Если вы хотели меня видеть за этим, господин председатель, можете посылать обратно.
— Не только, но жаль, — скрипнул зубами Квентин. — Это вас Рокэ научил?
— Чему? — он прикинулся дурачком. — Не понимаю вас.
Дорак покачал головой и пригласил его садиться. В общем, никаких конкретных дел к Валме у него не было, разве что вопросы личного интереса… Жаль, он не успел придумать, чем прикрыть своё любопытство — Марсель прилетел слишком быстро, как будто у него было окно в расписании.
— Я не к вам спешил, — будто прочитав его мысли, объяснился Валме, тряхнув светлой головой. — Думал по дороге зайти к господину великому и ужасному, а его нет. Ещё или уже?
— Не знаю, — признался Дорак. — Такое ощущение, что «ещё», потому что вчера вечером он уехал. Что ж, подождём.
— Подождём, — легко согласился Марсель.
Насколько он притворяется, зачем и почему? Квентин не сомневался в том, что на самом деле этот Валме не просто весёлая булочка, как охарактеризовал его кто-то из преподавателей с кафедры спорта и здоровья. Во-первых, свои дисциплины, относящиеся к литературе как древней, так и современной, Марсель Валме знал отлично, что уже снимало его с позиции потенциального дурачка. Во-вторых, он мог сколько угодно дурачиться и подрывать репутацию кафедры своими шуточками, но это определённо была маска. Этот вывод Квентин сделал по Рокэ: не стал бы господин проректор водиться с кем-то столь поверхностным и простым, за кого пытался выдать себя Валме.
Неповерхностный и непростой Валме вежливо поскрёб за ухом пса. Надо было что-то сказать.
— Преданная у вас собака, — зашёл издалека Дорак. — Готти, правильно?
— Ав, — подтвердил волкодав.
— Есть такое, — тут же заболтал Марсель. — Готти, конечно, меня очень любит и всё такое, но я знаю — если что-нибудь случится, он немного погрустит и убежит жить к Рокэ. К слову, они уже это планируют, вы знаете?
— Покушение на вас или просто переезд?
— Не знаю, может, одновременно, — хохотнул литератор. — Нет, парочка-то хоть куда… они друг друга обожают… Как-то раз мы пили — ну, Готти не пил, конечно же, — так знаете, что этот восхитительный человек мне сказал? Что я гот.
— Надо же, — едва не растерялся Дорак.
— Вот и я удивился. А знаете, почему? Цитирую: «Валме, у тебя такая ГОТТИЧЕСКАЯ собака…» Ох, вы не представляете, как я рж… смеялся, господин председатель. Правда, каждый раз, когда я напоминаю об этом, Рокэ говорит, что такого не было… А свидетелей нет, — радостно закончил Марсель. — Какая, как говорится, жалость.
— Действительно! — Квентин успокоился — кажется, всё в порядке, он действительно не против поболтать об Алве. — Какие-нибудь ещё увлекательные истории? Иногда я пытаюсь понять, как такие разные люди, как вы… да хотя бы и познакомились.
— Самозабвенно, — улыбнулся Валме и замолчал.
«Так… и где я просчитался?»
— Если вы прощупываете почву, господин председатель, — учтиво сказал литератор, — то я на вас обиделся и тем более не принесу вам кофейку. Что вы там хотите выяснить? Не думаю, что Рокэ будет в восторге…
«Вот дела! — с неподдельным восхищением подумал Квентин. — Булочка булочкой, спасибо Юлиане за термин, а внутри оказалась не с кремом, а с каким-нибудь перцем чили…»
— Вы мне, наверное, не поверите, — честно сказал он, — да и я сам бы себе не поверил, но это правда. Мы старые друзья с отцом Рокэ, и я просто по-старчески интересуюсь…
— Нет, — вздохнул Марсель. — Не верю.
— Как хотите, — не сдавался Дорак. — Моя совесть чиста, в предыдущем предложении я уж точно не соврал. А беспокоиться вам не о чем в любом случае: что в наших рабочих интригах, что в жизни, я на стороне Рокэ, и я абсолютно безопасен — он даже отобрал у меня последний кофейник…
Может, ему бы и удалось разговорить Валме, но обсуждаемый проректор появился в коридоре, показавшись в проёме двери, сначала зашёл к себе, а потом, постучав, к ним. Квентин ждал шуточек про кофе, но не дождался — Рокэ вообще ничего не сказал, только поздоровался с Готти, когда пёс радостно поднял голову.
— Вы можете меня выставить, если что, — предложил Марсель, тоже не очень спокойно перенося их молчание. Рокэ покачал головой. — А что случилось-то?
Теперь Дорак не сомневался, что что-то действительно произошло. Он уже много лет ни с кем не выпивал и отчасти поэтому не заставал Алву в состоянии повышенной разговорчивости, но молчать проректор тоже умел, причём по-разному. Сейчас молчание выходило напряжённым, а синий взгляд ничего хорошего не предвещал вовсе.
— В принципе, всё нормально, — очень издалека начал Рокэ после ещё пары минут молчания. Он сосредоточенно разливал чай на троих, хотя чай не хотел никто. — Эпинэ жить будет.
— Что за..? — не сдержался литератор. — Прошу прощения, господин Дорак… Что с ним случилось?
— Авария, — коротко ответил Рокэ. — Эпинэ ушибся, но несильно, Моро цел, машина — моя.
— Значит, — выдохнул Квентин, — несильно ушибиться должны были вы.
— Возможно.
Чай горчил на языке, но Дорак выпил, не поморщившись — то ли потому, что так же пили все, то ли просто нужно было запить новости. «Возможно», сказал Алва, но Квентин почему-то не сомневался, что так оно и было. Оставим один процент на дурацкое совпадение.
— И где сейчас наш лапушка? — поинтересовался Марсель, и председатель искренне обрадовался тому, что светлая голова Валме одним своим присутствием делает ситуацию чуточку ярче. — Мы поедем его утешать?
— Он сейчас у Марианны, так что наши утешения будут явно лишними, — отозвался Рокэ, прикрыв глаза. — Как я и сказал в самом начале, в принципе, всё нормально. Нам с вами не стоит зацикливаться на…