Рокэ соизволил оторваться от потолка и медленно перевёл взгляд на разоравшегося чиновника. Тот мигом сменил цвет лица с алого на пастельно-серый и стал смотреть на край стола. Конечно, нашёл, с кем играть в гляделки…
— Давайте сопоставим наши данные, господа, — предложил проректор. Дорак знал, что чем учтивее он разговаривает с какими-нибудь нежелательными гостями, тем быстрее эти гости вылетят за дверь. А Алва сегодня не выспался, значит, лететь будут красиво… — Вы сошли с небес и постучались в наши двери, чтобы проверить, действительно ли достоин ОГУ вашего покровительства, без сомнения, столь необходимого. — Вот вертит! Как на бумаге, только вслух, даже не задумываясь над словами. — Университет, знаете ли, такое заведение, которое даёт молодым людям образование, некоторым — жильё, по истечении нескольких лет самым удачливым перепадает и работа. Где говорится о том, что в обязанности упомянутого заведения входит откровенное покрывательство чьих-то родственников, будь то сам господин мэр или, гм, Бог?
А говорится это в неписаных законах, подумал Квентин, внимательно следя за реакцией окружающих. Как преподаватель Рокэ терпеть не мог богатых бездарей, поэтому Дорак то и дело уговаривал его не исключать хотя бы парочку из них, иначе, опять же, денег не будет ещё и от платников. К счастью, Алва это понимал лучше казначея, и потому ограничивался издевательствами над всякими наследниками мэров.
Штанцлера не прочтёшь, Манрик слушает внимательно, ректор тихонечко дрожит, но на Алву смотрит с такой надеждой, что её хватило бы на всех остальных присутствующих. Кого ещё отсюда видно… Видно платочек в руках Катарины, уже изорванный на лоскутки. Вот кто нервничает, казалось бы, дама безгрешна, как лютик. Матильда явно согласна с проректором куда больше, чем пытается показать, Эпинэ — один сплошной нерв, Валме пытается держать лицо, но очевидно, что от всех выходок Рокэ он в восторге.
А беседа продолжалась, и чем дальше в лес, тем больше она напоминала поединок опытных дуэлянтов. Лисоватый взывал к человеколюбию и здравомыслию, то и дело укалывая напоминаниями о деньгах, Рокэ пересказывал наизусть нормативно-правовые документы, регламентирующие поведение студентов, что им должно делать, а что — не должно, Квентин не находил погрешностей ни у одного, ни у другого. Но знал, что погрешность быть должна. И она дала о себе знать:
— Раз вы так великолепно знаете устав, любезный мой господин проректор, — снова разулыбался лисоподобный чинуша, — то наверняка помните и о том, что любой, даже самый безнадёжный ученик имеет право на предупреждение. Поскольку все сведения о студенческих недовольствах проходят через мои руки, я знаю, что эта ошибка — первая, совершённая юным Эстебаном. Более того, он не мог быть организатором нашего маленького беспорядка.
Маленький беспорядок обернулся вот этим вот жутким заседанием. А Лис наверняка в курсе того, как Рокэ без суда и следствия подрал студбилет на лоскуты. Дорак задним числом задумался, заметил ли Алва, чей документ взялся уничтожить, и вспомнил ли вовремя, сколько грехов числится за студентом? Оказалось, что да.
— Я, конечно, польщён вашей похвалой, — максимально непольщённо и даже сухо отозвался Алва, — но и вы должны понимать, что далеко не вся информация в ваших руках. Напомните господам присутствующим, что по нашему уставу считается нарушением общественного порядка.
Лис без запинки, под стать своему сопернику, перечислил всё, от драки на территории с последствиями до экстремистских призывов. Квентин никак не мог припомнить чего-то криминального, к чему приложил лапу злополучный Колиньяр. Черт возьми, первокурсник! Не путает ли Рокэ его с Раканом? Дорак отбросил сомнения — сомневаться в первом проректоре было последним делом, но всё-таки его грызло то, что он знает не всё. Далеко не всё. А вот Алва — знает, но откуда?
— Отлично, — улыбнулся Рокэ. — Господин Райнштайнер, как представитель факультета точных наук, вы не могли бы зачитать докладную от семнадцатого октября прошлого года?
— С удовольствием, господин проректор, — церемонно отозвался немец и поразил Дорака в самое сердце. Чем? А подробным докладом о студенческой потасовке, случившейся в столовой ранним октябрьским утром. Теперь Квентин понимал, почему он не в курсе и почему не в курсе ректор: дело было сущей мелочью, никто бы и не заметил…
Но деканом Колиньяра оказался не какой-нибудь раздолбай, а крайне исполнительный и честный профессор Райнштайнер: даже зная, что никому до мелких драчек дела нет, он скрупулезно записал всё, что выяснил, и вручил в руки проректору. А проректор Алва, в свою очередь, не стал беспокоить господина ректора такой ерундой… Стоп! Не сходится. Какое дело Рокэ до юных математиков? И с чего бы Райнштайнеру ему это рассказывать? Квентин уже убедился, что и докладная существует, и драка на самом деле была, но что-то не вязалось.
Совершенно неожиданно вступил Фердинанд:
— Видите, господа, — тихо, но уже без дрожи в голосе сказал ректор. — Благодаря осведомлённости нашего… первого проректора… вы можете убедиться, что предупреждением бы не обошлось. По документам всё верно… Если вы ещё желаете говорить о долгах, пожалуйста, господин Манрик…
— Я к вашим услугам, — рыжий казначей сделал замечательную вещь: он встал, и по инерции начали вставать другие. Лису и его компании оставалось только повторить.
Поднялась какая-то ленивая суета, и Квентин едва не упустил Рокэ — проректор фактически удирал, хоть и небыстро, и Дорак в последнюю секунду сцапал его за локоть.
— Одну минуту, Рокэ… Я помню, что обещал отпустить вас спать…
— Искренне рад, что ваша память способна на такое, — полуобернувшись, Алва выжидательно смотрел на него. — Вам что-то не понравилось, Квентин? Я даже ничего не порвал.
— Откуда вы знаете об этой драке? — не стал тратить время Дорак. — Математики, ещё и первокурсники, никогда вас не интересовали. Откуда про этого Колиньяра… Вы не можете читать все докладные, хоть разорвитесь, ну не можете!
— Не могу, а оно и не надо, — неожиданно усмехнулся Рокэ. — Скажите спасибо вашему нелюбимому Ричарду Окделлу. Мой подопечный очень любит не к месту делиться студенческими впечатлениями… Теперь всё?
========== 16. Ричард. Робер ==========
Комментарий к 16. Ричард. Робер
Royal Republic - Weekend-man
I’m not a hippie, I just get stoned, take me back and do it slow… Дик не успел понять, когда музыка в доме Берто переключилась на его родной плейлист, сплошь набитый одной и той же группой. Только вдохнув полной грудью прохладный воздух мартовского вечера, он понял, что уже на улице, а музыка гремит в наушниках. Сделав пару шагов вправо, по направлению к велосипеду, Ричард понял, что это плохая идея. Дорога как-то странно накренилась, и он успел только схватиться за ближайшее дерево. Polish the rockets, sound the alarm — time to get this party on! О да, вечеринка была хороша, так хороша, что теперь он не знает, как пойдёт домой. В таком-то виде — да к матушке?! Боже упаси!
Мирабелла съест его живьем, в этом Дик не сомневался. Смелость улетучилась, а ведь только что он был готов спорить с Приддом на кофейный автомат! А днём так вообще — герой: они с Альберто всё-таки не пару прогуляли, а отвезли важные документы милой даме из министерства образования. Проректор был очень доволен… наверное, по нему не поймёшь.
Сделав ещё несколько шагов к транспорту, Ричард понял две вещи: первая — лучше ему пойти пешком, вторая — Валентину он явно проспорил. Или кому-то другому, если не старосте, потому что вспоминалась сцена небольшой дружеской потасовки. Было так весело, было бы веселее всего на свете, не довлей над ним постоянное напоминание о матушке. Всё-таки Дик мог бесконечно взрослеть и обретать независимость, но вернуться домой в позднее время в таком виде — увольте.
Passed out in London
Awoke in Dubai…
Вот это про него. Дик обнаружил, что ему смешно. Что ж, если что, Айрис предупреждена, куда он идёт — если что, сестра соврёт матушке! Уж кто-то, а Айри никогда не боялась Мирабеллу, в отличие от него. Стыдоба… Ладно, с домом, считай, разобрались, а идти-то куда? Если он вернётся к Берто, то остановиться уже не сможет — ни пить, ни танцевать, ни спорить на какие-то невообразимые вещи.