— Рокэ, что с нами дальше-то будет?
— Да ничего, — Алва выглядел удивленным. — До конца учебного года господин ректор разберётся с долгами, не без помощи Дорака, но всё же. Остальное на мне, а вы работайте, как работали.
— Вы опять будете живым щитом? — вздохнул Робер. — Мило, конечно, но не стоит…
— Не надо делать из меня альтруиста, Ро, — поморщился проректор. — Так вы договоритесь до того, что я в бога верю. Кто-то должен отводить глаза, по мнению Дорака и по моему личному мнению, кандидатура хоть куда. А господам из министерства следует поменьше задирать нос…
— А что со Штанцлером? — решил сменить тему Эпинэ. Он не был уверен, сможет ли правильно выразить свои мысли по предыдущему вопросу, и решил подождать — или поболтать сначала с Валме. — Вы друг друга взаимно не переносите, это понятно, а с чего это пошло? С Эгмонта?
— Эгмонту пора становиться официальным символом университета, о нём скоро начнут говорить даже кофейники. Кстати, Марианна, не хотел вас отвлекать…
— Сейчас сделаю кофе, — ослепительно улыбнулась хозяйка и вышла из-за стола. — Заодно Дикону отнесу, если он уже в состоянии.
— Ребёнок не хотел домой, — доложился Робер, отвечая на вскинутые брови собеседника. — И попросился ко мне. Ну, я имею удовольствие знать госпожу Мирабеллу, поэтому…
— Удовольствие? В таком случае, вы мазохист, — Алва заразительно рассмеялся. — Ладно, Штанцлер, раз он вас так интересует. Не зная, что мы с Дораком осознанно переключали скандальное внимание с ректора на меня, он поначалу нам очень помогал. Ваш покорный слуга Штанцлер обладает на редкость длинным языком, за другие части тела не ручаюсь.
— Вы про слухи?
— И не только. Слухи — понятное дело, этим орудием владеет каждый уважающий себя администратор — какой угодно конторы. С этим господином слухи вышли на новый уровень: он как будто свято верит в то, что говорит, и может вывихнуть мозги собеседника наизнанку.
— Такое ощущение, что вы про Дикона, ей-богу.
— В том числе, но я столкнулся с этим еще раньше. Спасибо, Марианна, лучше вашего кофе — только у Квентина Дорака, — похвалил проректор. — Про Джастина Придда вы, наверное, слышали?
— Матильда говорила, — прищурился Робер. — Но он же вас обожает, разве нет?
— Не сразу. Сему достойному молодому человеку приспичило попасть под мое крыло в тот самый год, когда Штанцлера укусила какая-то муха и он решил, что он психолог. К счастью, Джастин не поверил ему полностью и вздумал рассказать мне… массу интересных вещей. Таким образом, я выяснил, что я не просто неверующий, а сатанист, беспробудный пьяница, потомок мафиози, извращенец и что-то там ещё, — Рокэ умудрился произнести это таким довольным тоном, что Эпинэ расхохотался, едва не пролив на себя кофе. — А дальше, Ро, самое интересное. Неподражаемый Август Штанцлер убедил Джастина — и хорошо, что только Джастина, — что я — неудавшийся суицидник, который денно и нощно мечтает о смерти. И поэтому — именно поэтому! — я всё время пью. Как вам картинка?
— Омерзительно, — восхитился Робер и понял, что сам себе напоминает Валме. — И что было дальше?
— Дальше я пытался не засмеяться, выслушивая это от Джастина. Юный Придд очень обиделся, потому что решил, что я смеюсь над ним. Кое-как разобрались, конечно, но с тех пор стало понятно, как и зачем действует Штанцлер.
— Думаю, больше он не на руку вашему плану…
— Дорак тоже так думает. Мне уже всё равно, но его бесконечное влияние на впечатлительных студентов несколько раздражает.
— Дикон осмелился с ним поругаться, — припомнил Робер. Ему хотелось много что спросить, начиная с судьбы универа и заканчивая уточнением, что за «уже» имел в виду Рокэ, но тут ему позвонили, и позвонили страшно — на экране значилось имя матушки Дика. — Ох… помянешь черта…
Он отошёл, собрался с силами и выслушал высокопарное приветствие Мирабеллы.
— Я знаю, что Ричард у вас, — сочла нужным напомнить она. — Объясняться мой сын будет со мной, так что не переживайте по поводу этого звонка. Ричард ещё спит?
— Да, — на всякий случай сказал Робер. — Что-то важное?
— Важнее некуда, — сухо сообщила Мирабелла. — У нас дома сегодня будет праздник, потому что приехал Эгмонт. Будьте так добры, скажите об этом Ричарду. И пусть он отменит все свои планы и приведёт себя в порядок, перед тем как приехать.
Эпинэ какое-то время подбрасывал телефон в руке, думая, как лучше сказать об этом Дикону. Ещё не так давно он был бы уверен, что мальчик обрадуется возвращению отца, и обрадуется искренне, но теперь… Ричард только справился, только привык к самому себе и к этой, черт возьми, жизни! Ему наверняка будет тяжело держаться дома.
— Бедный ребёнок, — решив запить проблемы кофе, Робер вернулся за столик и одним махом прикончил вторую чашку. — Спасибо, Марианна… Только что распробовал нормальную взрослую жизнь, а тут то хулиганы в переулках, то отец на голову свалился.
— Какие хулиганы? — прищурился Рокэ, как будто второе его не интересовало вовсе.
— Ошиблись, наверное, да и Дикон их не узнал… Я думал, вы об Эгмонте спросите.
— Чего о нём спрашивать, виделись… Доброе утро, юноша.
Обернувшись, Робер увидел растрёпанного и сонного, но уже похожего на человека Ричарда. По очереди поздоровавшись со всеми, он неуверенно сел третьим за столик и залпом выпил кофе.
— Ну что, побил свой рекорд или ещё нет? — поинтересовался Алва у Дикона. Роберу оставалось только гадать, но эти двое, кажется, друг друга поняли.
— Пока нет, — помотал головой Ричард и тут же просиял: — Помните, как вы мне про виноград рассказывали? Я вчера всех за пояс заткнул, даже Паоло!
— Издержки воспитательного процесса, — усмехнулся Рокэ. — Вот почему у тебя про алкоголь в голове осело, а про оформление титульного листа через второе ухо вылетело?
Эпинэ не хотелось прерывать этот милый разговор, но Марианна некстати спросила, как дела у Мирабеллы. Пришлось рассказать про звонок немного раньше, чем он рассчитывал. Все шло, как предугадывал Робер: Дикон не обрадовался, только занервничал и сразу потерял аппетит.
— Потерпи пару вечеров, а потом вернёшься к уже привычной жизни, — попытался приободрить его Робер. — В конце концов, у вас же хорошие отношения… были.
— Были, — повторил Дик. — Вот именно. Слушайте, а может, я останусь? Я уже так делал, я помогал Марианне разносить мороженое, и…
— Нет, это чересчур, — вмешался проректор. — Независимость от семьи — это, конечно, приятно и весело, но лучше не игнорировать своих родственников, пока они живые. Так что, Ричард, вы сейчас же собираетесь и едете к отцу.
Робер подумал, что бы он сам посоветовал, не будь здесь Рокэ. Наверное, закончил бы тем же — отправил Дика к Эгмонту, но не так резко и решительно. Обиженный в лучших чувствах Дикон поплёлся собираться, Эпинэ хотел было продолжить разговор, но Рокэ тоже уходил.
— А вы куда так рано? Девять утра…
— Вы не поверите, но иногда мне тоже надо спать, — в подтверждение своих слов Алва зевнул и потянулся, по ходу захватив со столика начищенный до блеска мотоциклетный шлем. — В последний раз такая радость приключилась со мной два с половиной дня назад, так что хотелось бы восполнить потери… Если вам скучно, помогите Марианне с меню или выгуляйте Валме.
========== 17. Марсель. Робер ==========
В Сапфировый переулок его привёл Готти. Волкодав радостно залаял и бросился к припаркованному у дома мотоциклу Рокэ. И что с ним, фанатиком, делать? Марсель не собирался идти к Рокэ — обычно это заканчивается приключениями на пятую точку, а утро субботы — не лучшее время для экспериментов, но ему и самому хотелось заглянуть, а тут Готти — такой великолепный предлог. Интересно, Рокэ хоть дома? Вот и проверим. Напевая под нос очередную глупую песенку с радио, Марсель поднялся на нужный этаж и вежливо позвонил. Вежливо, громко, раза четыре подряд. Либо Алвы здесь нет, либо пора прятаться от него в бункер.
Дверь открылась, и на пороге предстал заспанный хозяин. Валме одновременно восхитило и взбесило то, что Рокэ умудряется выглядеть великолепно в любой ситуации, хоть пьяным, хоть выдранным из постели, хоть вчера на педсовете.