По внутреннему радио передали просьбу собраться в ректорском конференц-зале, том самом, где обычно происходили министерские головомойки и милые домашние чаепития. Квентин хмуро взглянул на часы: уходить пора, но официально рабочий день ещё не кончился. И кто, скажите, ставит совещания на пятнадцать минут до конца? Конечно, они и дольше сидели, и до темноты, и до утра, но что же это за недоразумение? Видимо, Фердинанд опять что-то придумал, с ним бывает, ну ничего, скоро это пройдёт. Раз и навсегда для ОГУ. Рассеянно поправив воротник, Квентин вышел из кабинета, поздоровался в коридоре с Моро и одним из первых прибыл в пункт назначения.
— Вы не радуетесь жизни? Что случилось? — осведомился председатель, присаживаясь напротив Марселя. Валме занял местечко чуть поодаль от собирающихся деканов и выглядел, мягко говоря, невесело. Если бы не собственные радостные предчувствия, Дорак бы даже пожалел солнце всея ОГУ.
— Пока ничего. А вы, я вижу, своего добиваетесь, — пожал плечами Марсель. Он непривычно хмуро косился на Оллара, и Квентин подумал, что неплохо было бы отозвать пока-ещё-ректора в сторонку и предупредить его… ещё раз. Конечно, Дорак не раз говорил с Фердинандом прямо и конкретно, но вдруг забыл? С этого станется. А невесёлый Валме прямо бередит душу, как будто догадался, что сейчас произойдёт.
Ладно, в кои-то веки Фердинанд проявил инициативу в нужное время и в нужном месте. Явно решил объявить о замене ректора, пока Рокэ не успел уйти после защиты и прочих рабоче-студенческих перипетий. Что ж, можно и так, можно и сейчас — когда, если не сегодня? И солнце такое хорошее, радует глаз…
— Кто не здесь, тот, наверное, уже ушёл, — предположил Вейзель, и Квентин был склонен с ним согласиться. — Что произошло, господин ректор?
— Важная новость, — объявил Фердинанд. Ну надо же, мы сегодня в голосе. Были бы мы в голосе четыре года назад! — Господа, я прошу вас слушать внимательно, это действительно важно… Вы знаете, и я знаю, что куда лучшим ректором был бы другой человек, но не я…
Начало положено, а он угадал. Оллар и вправду решился, и даже сам — Квентин сегодня к нему не заходил, не считая совместного мытарства с чинушами и Манриком. Верно, надо напоследок оставить что-то хорошее.
За длинным столом поднялся шум, многие сочли своим долгом Фердинанда оговорить — даже если он не годился как ректор, как человек мало кому мешал жить, да и неприлично это — просто взять и согласиться. Дорак поддакивал, когда на него смотрели, а сам не сводил глаз с будущего гвоздя программы. Рокэ занимал своё место по правую руку от Оллара и не участвовал во всеобщих утешениях бывшего ректора. Сидел молча, скрестив руки на груди и глядя в одну точку, даже жалко человека. Алва никогда никому не проигрывал, а тут такое… И ведь знал всё с самого начала, но кто виноват, что лучше него ректора не найти? Ничего, поупирается и привыкнет, в конце концов, все мы к чему-то привыкаем.
— И я даже рад передать свои полномочия, — почти весело говорил Фердинанд, — тому, кого вы все столь хорошо знаете. Возможно, он не согласится сразу, но выбора нет…
Умница, господин Оллар! Ещё бы, согласился он сразу… Ничего, Рокэ один, а их много, тем более, он уже не успеет ничего предпринять. Потому и не вмешивается. Стараясь не сталкиваться раньше времени с нечитаемым синим взглядом, Квентин слушал Оллара.
— С радостью предлагаю свою должность нашему председателю кадров, господину Дораку, — ошарашил всех Фердинанд и даже не заикнулся. — Любезный Квентин, вы на протяжении долгих лет поддерживаете жизнь в нашем университете, даже когда она готова погаснуть…
Алва! Чтобы не заорать в голос, председатель сжал кулаки под столом, а на лицо усилием воли натянул улыбочку. Вот чья это восхитительная речь. «Любезный Квентин», гаснущая жизнь… Кто-нибудь вообще поверит, что это Фердинанд берёт из головы?!
И ещё раз Алва. Ему же не послышалось? Может, всё-таки послышалось? Самое время помянуть Матильду с её кавалерией…
— Не буду лгать вам, друзья, — продолжал рассказывать ошарашенному залу бывший ректор. — Я бы не догадался и уж тем более не решился созвать вас всех сегодня… Но первый проректор Алва очень мне помог, подсказав, как можно выйти из этой ситуации…
Вот тебе и успел. Вот тебе и всемогущий председатель! Дорак улыбался и слушал о своём назначении, игнорируя направленные на него взгляды, и думал, как же он восхитительно промахнулся. Было опрометчиво полагать, что ему удастся обыграть Рокэ, вот и дополагался!
Грустный Валме? Сдавшийся Алва? Бред собачий! Актёры бродячего театра! Квентин с ужасом осознал, что два чудом спевшихся обормота всё это время пытаются не заржать.
Марсель сдался первым и потихонечку пополз под стол, трясясь от сдерживаемого хохота и прячась за Эпинэ.
— Конечно, Квентин, — Матильда опомнилась первой, и зря, — кто, если не вы?
— Кандидатуры лучше не найти, — убедительно припечатал Райнштайнер.
— Вы справитесь лучше всех! — воскликнула Катарина.
И так далее, и так далее… Коллеги — подлые предатели. Как будто вы не знаете, кто лучше! Но отрицать, что они с Алвой не поделили полномочия пополам, просто глупо. А если не один, то другой.
— Это немного неожиданно, — максимально ровно сказал Дорак, когда подлые коллеги наконец затихли. — Но, думаю, вы не оставили мне выбора. Ни вы, Фердинанд, ни проректор Алва…
— Выбор, дорогой Квентин, есть всегда, — подал голос несостоявшийся ректор, и будь Квентин проклят, если Рокэ над ним не издевался. — Можно покориться судьбе и сделать то, чего от вас хотят, можно гордо хлопнуть дверью и уйти, но всегда стоит поискать третий вариант…
Ах ты, стратег, скотина и сын своего отца! Дораку безумно хотелось посмотреть ему в глаза и что-нибудь из этого сказать вслух, но тут его принялись поздравлять, и поздравляли довольно долго. Формальности, договорённости, руки, руки, руки, столько рук за один вечер он в своей жизни не пожимал.
Свободный угол… Туда! Вырвавшись из общества коллег, Квентин хмуро встал у окна, делая вид, что перечитывает заявление Фердинанда. Вот ведь влип…
— За что боролся, на то и напоролся, — невесть откуда появился Валме, сияющий, как новенькая монетка. Маску страдальца как корова языком слизнула. — Это я вам как представитель филфака говорю!
— Валме, вы — настоящий подлец и далеко пойдёте, — нашёлся Квентин. — Вот что я уже давно хочу вам сказать.
— Спасибо, — расплылся в улыбочке Марсель. — С кем поведёшься… Извините, на пословицы пробило!
— Не то слово! — в сердцах воскликнул Дорак. — Вы, конечно, молодые и весёлые, а у меня больное сердце… Нашли ректора!
— Не лучшее время давить на жалость, — Рокэ, сама учтивость, его кавалерию, где-то раздобыл стакан воды и появился за своим идейным последователем. Квентин постарался вложить в свой взгляд как можно больше немого укора. Рокэ как никогда напоминал удачно нашалившего школьника. Раньше Дорака это умиляло, сейчас — нет. Дружески взяв его за локоть, Алва шепнул: — Сердце будет работать ещё очень долго. А вы думали, дорогой Квентин, я просто так отбираю у вас кофейники?
========== 25. Робер. Ричард ==========
Комментарий к 25. Робер. Ричард
Royal Republic - Getting Along
Royal Republic - Here I Come
Солнце уходило, оставляя после себя неисчерпаемую духоту. Ослабив ворот рубашки, Робер остановился на крыльце главного корпуса, щурясь на небо. Рыжие краски стирались приближающимся вечером, как ошибка — ластиком. Ну и день… Или правильнее сказать «ну и год»? И девяти месяцев не прошло, как Эпинэ шагнул на это самое крыльцо, не зная, что его ждёт.
События последних нескольких часов бешеным кольцом крутились в голове, выдавая разглядеть получше то защиту Дикона, то смену ректора, то белые губы и сжатые кулаки Матильды, то ленивый закатный луч, расползшийся по холлу первого этажа. Надо было догнать коллег, столпившихся на перекрёстке, но Робер устал и хотел только к Марианне. Или чего-нибудь такого, спокойного, не требующего лишних переживаний… Недолго думая, Эпинэ вернулся в здание. Там было прохладно и почти пусто.