— Прости, — извинился он. — Я ненадолго.
— Да, это кстати, — как-то вымученно улыбнулась кузина, — мне ещё работать и работать… Ты с утра отучил, а мне сейчас, через полчаса… впрочем, ладно, ты что-то хотел?
Странно, никакого Окделла она не видела, разве что Эгмонта четыре года назад. Валме ошибся или Окделл не дошёл? Зато Роберу удалось перехватить копию расписания, и Дик нашёлся очень быстро. Первым узнав учителя, он кинулся навстречу из студенческой толпы, радостно улыбаясь.
— Робер, я очень рад, что вы здесь!.. — Переходить на «ты» Ричард отказывался, наверное, Робер на его месте тоже предпочёл бы этого не делать, но ему самому почему-то было неловко. В конце концов, он всего лишь молодой учитель, с которым они общались и вне школы. — Только я долго не могу, профессор Райнштайнер не опаздывает…
— Я недолго и не задержу, просто хотел поздравить, немного запоздало… То, что ты теперь студент ОГУ, даже символично.
— Ага, — пробормотал Дик, уткнувшись взглядом в свои ботинки. Наверное, не надо было напоминать ему об отце, и без того неугомонная Мирабелла… Оказалось, дело уже в другом: — Робер, вы не знаете, по какому принципу выбирают руководителя для… научной работы?
— Ты уже об этом задумался? — восхитился Робер. — Далеко пойдёшь! Типичный студент спросил бы накануне защиты…
— Может быть, — а парень все еще смущается, дело не в работе. — Так не знаете?
— Мне пока сказали лишь одно: меня это не касается. Сначала испытательный срок и прочее и прочее, а потом уже можно об этом думать.
— Жаль, я бы у вас написал, — искренне сказал Дик. — Нам объяснили, что преподаватель может быть с абсолютно любой кафедры, так как работа общая и…
— Это я знаю, а у тебя мало времени, — поторопил Эпинэ.
— Точно… может, вы знаете… — помявшись еще немного, он выпалил: — Может, вы попросите госпожу Ариго за меня? То есть, я сам, конечно же, поговорю с ней, я слышал, что она берёт самых разных студентов и… и что она ваша кузина, так что, может быть…
Что сразило Робера больше, очевидная мания Дика на Катарину или тот факт, что об их родстве тут весь институт знает, он понять не успел. Группа Ричарда потянулась в кабинет, нужно было спешить.
— Хорошо, я о тебе упомяну. В конце концов, ты не хулиган какой-нибудь и учишься прилично… — только и успел сказать Робер.
Стоит ли? Хотя Катари — умница, она сама разберётся, что к чему, и поймёт, что делать. Как ни крути, а учить кузину жизни может, пожалуй, Матильда, но уж точно не он…
***
Дома было тяжело. Когда Ричард думал, что, став студентом, он избавится хотя бы от ощущения матушкиной безграничной власти, он сильно ошибался: теперь возвращаться стало ещё труднее, чем раньше. И ведь была у него мысль отправиться в другой город, жить в общаге и возвращаться домой разве что на каникулы! Но Дик слишком любил O., во время подработки он хорошо узнал родной город, обрёл много новых знакомых и не мог заставить себя расстаться с этим местом. Тем более, поступив в ОГУ, он доказал, что может, и ни за какие коврижки не уйдёт, если только не будет отчислен. Жаль только, что матушка воспринимает это иначе…
Ветхий домик на окраине — вот во что превратилась бывшая когда-то шикарной усадьба. Оставив велосипед во дворе, Дик прошёл к главному входу и увидел в окне Айрис. Сестра сидела на подоконнике, как всегда, в условленное время. Жестами, знакомыми с детства, она дала понять, что Мирабелла сейчас на кухне. Кивнув с благодарностью, Ричард толкнул дверь. Матушка не услышит, как он приходил, а потом он просто спустится на общий ужин и что-нибудь соврёт.
Соврёт… Дик никогда не думал, что будет врать матери. Помня реакцию дядюшки Августа на аварию и выражение лица Робера, когда он проболтался о госпоже Ариго, Ричард решил, что будет крайне осторожен, но пока не выходило даже это. Матушке не нравилось всё: с кем он общается, как он себя ведёт, что он изучает, куда он поступил, как это он до сих пор не выбрал научного руководителя… К чему придраться, Мирабелла Окделл найдёт всегда.
— Всем привет… — шепнул Дик, проходя мимо целой батареи матушкиных кошек. Те посмотрели ему вслед с одинаковой неприязнью. Закрывшись в своей комнате, Ричард упал на кровать лицом к потолку и шумно выдохнул. Ну почему, почему даже здесь стало противно?!
Неважно, как он будет учиться, универ всё больше походил на единственную отдушину. Нужно заняться чем-нибудь общественным, может, записаться в волонтёры. Тогда он будет проводить дома ещё меньше времени…
Эта мысль невольно вернула его к Альдо. Дик припомнил, что ему наговорил старшекурсник. Если он не соврал, конечно, хотя Альдо выглядит таким честным… Этот парень был учеником отца и заодно помогал ему разрабатывать программу, за которую Эгмонта в конечном счёте и оставили без работы. Ричард бы не поверил, если бы ему не предъявили черновики. Это сильно запутывало дело, и он попросил у Альдо время на раздумья. Идея отца была не нова, он всего лишь хотел убрать из учебной программы совершенно лишние для тех или иных специальностей предметы — на гуманитарном факультете было слишком много «воды», преподаваемой ради престижа и чьих-то денег, заменить непонятную научную работу первокурсников на более специализированное исследование для второкурсников и старше… И так далее и тому подобное. Абсолютно понятные и здравые идеи, думал Ричард, отец всего лишь хотел сделать жизнь студентов лучше, а его за это убрали.
Что-то не состыковывалось.
За увольнением отца, каковое из-за его хорошей репутации превратилось в долгую и тяжёлую операцию, стояли умные люди, и они не могли не понимать, что Эгмонт хотел как лучше. Более того, соберись они с силами, Эгмонт бы СДЕЛАЛ, как лучше, и все прекрасно это знали, не могли не знать! Либо всё было вновь завязано на чьих-то деньгах, либо Ричард терялся в догадках, что ещё могло произойти. Было бы ещё, у кого спросить…
Он прислушался. Этажом ниже говорила по телефону матушка. Дик отпихнул ногой стопку учебников и воткнул наушники, лишь бы не слышать… нет, нехорошо так думать, это же его мама, в конце концов… Он просто послушает музыку, только и всего. Don’t you think it’s time you moved on… Your time has come and your time is gone. Ещё раз… Альдо может опубликовать программу отца, чтобы её увидели все студенты. Альдо сделает это. В принципе, Дик ему не очень нужен, но он, Ричард Окделл, был бы восхитительным козырем в этом плане.
Выглядело идеально. Наверняка, увидев возможность идеальной учёбы без дурацких лишних предметов и без мозолящей всем глаза неопределённой научной работы, за ними, то есть, за Альдо, потянутся очень многие. И отец был бы рад, то есть, будет рад — они ему обязательно расскажут. Но что-то мешало, что-то… не страх и не совесть… что же это было?
***
Матушка разжимала губы только для того, чтобы есть, пить и ругать Айрис. Вечером — ругать Дика, а утром — окликать кошек на завтрак. Всё остальное время эти губы напоминали тонкую дрожащую полосочку, так плотно они были сжаты. Того и гляди, полоска порвётся, и…
— Ты уже нашёл себе научного руководителя? — обронила Мирабелла, сидя за столом с идеально ровной спиной и разрезая ножом тушёную рыбу. — Или тебя кто-то выбрал?
— Пока нет, матушка, — как можно ровнее и спокойнее ответил Ричард, ненавидя рыбу. Рыбу, рыбу, не мать, он любит мать, она его родила и воспитала, никаких посторонних мыслей, а рыба отвратительна, особенно тушёная. — Я встретил Робе… господина Эпинэ, он преподавал в нашей школе раньше. Он считает, ещё рано об этом думать.
Некоторое время матушка молчала, видимо, сопоставляя в голове всё, что она знала, слышала и видела об Эпинэ.
— Всё равно не затягивай, — велела она.
— Да, матушка.
Хоть бы обошлось! Хоть бы ужасный разговор за ужасной рыбой на этом закончился! Из последних сил Дик уткнулся в тарелку. Его уже мутило от подобной еды… вот получит стипендию, вот заработает на волонтерной работе… На почту он возвращаться не готов, вовсе нет, накатался по городу за три-то с лишним года.