«Жди нашего следующего урока, Чудов. Мне больше нечего тебе сказать. Не поймёшь».
– Ты нахмурился, Вить, – сказала Света. – К тебе опять приходил Анугиразус?
– Да. Намеревается дать мне очередной урок. Видимо, хочет, чтобы я уверовал в то, что анугирская треть вовсе не хочет меня убить.
– А разве она пытается?
Разум продолжал висеть в космосе, но тело рефлекторно чуть поёжилось. Это был не мой рефлекс, чужой. И означал он призыв сказать правду.
– Нет, – ответил я честно. – С тех пор, как я возродился, не пытается. Абдоцерий погиб тогда вместе со мной. Но кровь дракона-карателя всё равно радуется тому, чему нормальный я радоваться бы не стал. У неё другая суть. Та, которую я не хочу принимать.
– Я бы тоже не стала принимать дар дракона-карателя. Любой, особенно завязанный на их крови. Нужно искать способ бороться с этим наваждением.
– Знаю. Но будет тяжело бороться с тем, что сидит у тебя в самой подкорке.
– Давай лучше поговорим о другом. Чего нам обсуждать столь нервные темы?
– Так и поступим. Что у тебя на уме?
Света немного поразмышляла.
– А помнишь, как мы с тобой обсуждали наше семейное будущее? О том, как мы оба изъявили желание иметь двух мальчиков? Я размышляла над этим. И пришла к выводу, что хочу родить их не в обличии человека, а в обличии драконицы.
Виду я не подал, но мысленно такое желание на мгновение повергло меня ступор.
– С чего вдруг?
– Знания моей второй сущности подсказали, что организм русской драконицы гораздо лучше приспособлен для вынашивания детей и родов, чем человеческий. Хочешь поведаю?
– Валяй. Может, аргументы и правда будут значимые.
– Тогда слушай. Во-первых, важно отметить удивительную выносливость и высокий болевой порог благодаря выработанной сотнями миллионов лет эффективной гормональной системе. По сути, драконица почти не замечает ни беременности, ни самих родов, ей не нужны никакие обезболивающие препараты, дополнительное наблюдение и тому подобное.
– Да не то чтобы это в наше время такая уж проблема. Препаратов у нас много, все эффективные и безопасные.
– Но ведь лучше, когда твой организм справляется с такими вещами сам, не правда ли? Тебе же, вон, при частых кровотечениях не нужно кровеобразующие препараты вводить. У тебя органы работают во много раз эффективнее, чем у человека.
– Нехороший пример. Если бы мне предложили не истекать кровью при любой радости, но при этом иметь человеческую кровеобразующую систему, я бы без лишних слов лишился таких преимуществ. Есть что-то ещё?
– Конечно. Во-вторых, что мне нравится больше всего, у русской драконицы есть специальный орган для хранения приближенных к идеалу гамет родителей: от женщины берутся яйцеклетки с наилучшим набором генов, а от мужчины – сперматозоиды. И всё это хранится в идеальных условиях до востребования. Представляешь? В России нечто подобное, но искусственное, тоже есть, но, во-первых, это пока очень дорого, а во-вторых, есть немалый шанс ошибки. А у русских драконов это часть системы размножения, работающая безошибочно. Разве это не чудо? Разве не прекрасно, что у нас могут появиться самые красивые и самые способные дети, лишённые вредных мутаций, уродств и психологических девиаций? Во всяком случае, лишённые их настолько, насколько возможно с нашим набором генов.
– А вот это уже хорошее свойство. Здоровые дети нам очень и очень нужны. Но что там с совместимостью человека и дракона?
Я почувствовал, как Света посмотрела на меня с хитрецой. Её ответ, однако, был прям и честен:
– Её нет. И не может быть. Ни физической, ни генетической.
– Неужто? Со Светой-драконицей я в третьем мире-измерении был ещё как совместим. За исключением генетики, само собой.
– Глупенький. Всё вышеперечисленное относится только к драконам в полном понимании этого слова, а не к их очеловеченному варианту. Очеловеченный дракон лишён преимуществ полноценного и получает уязвимости человека. Он нужен для совершенно других задач, среди которых размножения и близко нет.
Я усмехнулся.
– Дожили мы. Всю жизнь думал, что человеком буду, жена и дети у меня будут людьми, а тут вона как вышло.
– А я, по-твоему, что, не человек совсем?
– Не-а. И я отчасти не человек уже как два с половиной года. Уже на другой ступени с тобой стоим. Это я так, ретроспективно размышляю. Ты ведь сама говорила – мир слишком живой, чтоб к нему слишком сильно привыкать. Привыкну и к тому, что жена моя – наполовину драконица, и к тому, что придётся мне зачинать детей-драконов. Ко всему привыкну. Папе твоему тоже бы привыкнуть к тому, что, пожалуй, самые достойные для него собеседники – это драконы, а не люди.