Но не шесть же месяцев в командировке! Снова позвонили родители, и теперь мама сказала им, что он в командировке.
Через неделю после того, как его выписали из больницы и стало ясно — надеяться больше не на что, Юля подошла к телефону.
Это был уже предзимний день, с пронзительным ветром площадей. Кажется, на мгновение перестань оказывать ветру сопротивление, остановись на мгновение, и сразу понесёт тебя жухлым листком прочь из жизни.
Юля набрала номер, а когда услышала голос Маргариты Семёновны, не смогла выдавить ни слова.
— Почему молчите? — И — с надеждой: — Сынок?! Аркашенька? Не слышу!
— Это я, — сказала Юля и, не дав Маргарите Семёновне задать ей ни одного вопроса, подробно обрисовала всё, что случилось с Аркадием, что предпринимали врачи.
— Он жив? — перебила её Маргарита Семёновна.
— Жив, но он это не он, он потерял память. Полгода врачи выводили его из комы, — повторила Юля. — Автомобильная катастрофа.
Слёз больше не было, была пустота. Жизнь её кончилась, не успев начаться.
— Почему нам не сообщили, что он попал в катастрофу?
— Мы думали, он очнётся, мы ждали.
— Какое право вы имели не вызвать нас?
— Я тоже была в машине, лежала с сотрясением мозга, потом сидела с Аркашей. А тут… И мама, и Ася — самые честные люди на свете. Они очень любят Аркадия, они надеялись на то, что станет лучше, они не хотели волновать вас.
— Встречай на платформе послезавтра в одиннадцать утра, — приказала Маргарита Семёновна учительским, хорошо поставленным голосом.
Юля положила трубку и сидела перед телефоном в прострации.
Два дня до приезда родителей она не знала, куда себя деть. Ходила из комнаты в комнату по большой квартире, и ни одной мысли не возникало в её голове.
Аркадий лежал, глядя в потолок неподвижными глазами, потерявшими и цвет, и блеск.
Надо что-то делать с жизнью, а что?
Её зарплаты, которые Аркадий не велел ей тратить, таяли. Мама меняла доллары — дать нянечкам, врачам, сёстрам, купить еду. Последние недели, когда Аркадий выбрался из-под капельницы и стал наконец есть, готовили из лучших продуктов. Аркадий заплатил за квартиру за год вперёд, но скоро год истечёт, и — что ей делать? О том, чтобы вернуться в контору работать, и речи нет. Её не зовут. Но, даже если пригласят, умолять будут, ни за какие деньги не переступит она порога той конторы.
Машина, убившая её Аркашу, — машина Митяя. Как хорошо Юле знакома эта машина — именно она, бордовая «Тойота», ввезла Юлю в новую жизнь, именно она убила сначала Генри, теперь — Аркашу. Митяй — убийца, монстр, потерявший душу, и в животе Иры растёт сын убийцы, тоже убийца — Митяй хочет выродить себя второго! И Игорь — убийца. Митяй и Игорь — вместе. Теперь она знает это. Их с Аркашей стукнули с двух сторон сразу. Вместе Игорь и Митяй — до поры до времени. Наступит момент, когда и между ними решится спор.
Что делать дальше?
Зачем ей теперь Ася? На работу ходить не нужно, с дочкой сидит сама.
Скоро нечем будет платить за квартиру, — зудит и зудит в голове. — Из этой придётся выехать. Но всё равно снимать любую, самую плохонькую, — не на что.
Надо хорошо кормить Дашу.
Надо найти работу.
Надо расстаться с Асей.
Ася стала членом семьи.
Наверняка где-то ещё сейчас подрабатывает, муж до сих пор сидит дома. А — улыбается Ася. Знает секрет — что нужно делать, чтобы всегда улыбаться.
Как выжить без Аси?
Ася подойдёт к Аркадию, начнёт рассказывать ему, кто он…
— Ты, — почему-то она стала говорить ему «ты», — всё помнишь. Смотри, это Юля, твоя жена, она родила тебе дочку. Смотри, это твоя дочка.
Аркадий протягивает руку и пальцем дотрагивается до пушистой головы Даши, смотрит на Юлю и пальцем дотрагивается до её плеча.
В глазах Аркадия нет жизни. Как они сводили её с ума!
— Ты едешь в своей машине подписывать Договор. Ты помнишь это! Рядом — Юля.
— Юля, — повторяет он бесцветным голосом. Он учится говорить. Ася учит его говорить.
Ася гладит Аркадия по голове — кругами. Движения у неё лёгкие, мягкие, вроде и не дотрагивается, а Аркадий смотрит на Асю ягнёнком, телёнком — детёнышем, что ещё не понимает ничего вокруг, а лишь начинает прислушиваться к окружающему миру. На свет рождается. Рождается человек. Но это не Аркадий. А зачем ей нужен не Аркадий?
Родителей Аркадия она встречала на платформе, залитой дождём. Она узнала их сразу. Оба — высокие, статные, вровень с Аркадием. У матери углы глаз опущены, как у Аркадия, только глаза совсем не его — властные, глаза учителя, знающего всё на свете. Нет, не учитель она, она — не как Давид Мироныч или Ася или мама, училка она. Отец тоже строг и сердит на всё на свете.