Ася разложила по тарелкам еду и легко, словно с беспечными детьми, заговорила:
— Воздух, внушение, что здоров, что всё помнит, покой, что ещё нужно человеку? Здесь ему маяться. Юле не справиться с двумя, ей справиться бы с ребёнком. Отец и мать нужны человеку, кто ещё?
Отец ковырял вилкой в тарелке. Он совсем не походил на того, кто выговаривал Юле пару часов назад. Он сгорбился и осел — весь ушёл в стул. Был сын, нет сына. Хоть и не сильно спешил увидеться с сыном, свои деньги зарабатывал, а тут приступило немереное горе. Мать тоже едва ела, руки — потерянные, без Даши.
— Я могу заботиться, но вылечить не могу, — сказала Юля. — Но если буду заботиться, как работать? На врачей денег нет. Из квартиры надо выезжать, срок оплаты кончается. Что могу? — Юля лепетала, и слёзы затекали в рот — голая соль вместо овощного рагу.
У Аркадия отвисла нижняя губа, и на ней висли лохмы еды.
— Собирай, — сказал отец. — На ближайшем увезём. Будем лечить. Найдём врачей.
— Дай слово, что привезёшь Дашу. — Мать судорожно обняла Юлю. — Хочу дочку Ждала дочку. Что сын? Для чужой женщины. Дочка всегда для матери. Дай слово, что буду видеть? Да не реви. Не чужая. Даша — от сына! И твоя кровь тоже теперь моя.
И стоял декабрь, с осенней погодой, и горело среди мутного дня электричество.
Сидела Юля за столом в глухоте потери — Ася ушла, родители увезли Аркадия.
Даша спала. Мама поднималась в лифте, торопила секунды: скорее, к Юше, к Даше.
Скандал разразился вечером.
— А ты меня спросила? — кричала Юля. — А ты моё мнение узнала? Взяла и зачеркнула.
И мама кричала:
— А ты что сделала бы? На моём месте? У тебя горе, а я праздную свою жизнь.
— Я сделала. Ты болела, я праздновала. Ты чуть не умерла.
— Нет, не праздновала. Ты собой пожертвовала. Мало того, что в больнице сидела безвылазно со мной, после операции взяла и расположила меня в серединке своей любви. Чувствовала я, недолго твоё счастье, не хотела мешать, не знала, как раствориться в воздухе! Думаешь, не понимала, не те разговоры, не те отношения при мне. А сейчас, когда ты потеряла мужа и не можешь одна, я буду заниматься собой?!
— Мне не нужна твоя жертва! Мне нужна твоя личная жизнь. Тогда и мне будет легче! — Юля бросилась к двери и, сорвав с крючка пальто, выскочила из дома.
Она сдерживала крик, рвущийся на волю. Дашу пора кормить. Но крика в ней больше, чем молока, и накормит она Дашу криком — не молоком.
Вызвала лифт и стала хлопать ладонями по тугой облупленной голубой стене. Зачем она врёт? Она не хочет, чтобы мама вышла замуж, она хочет заглотнуть маму целиком — для себя и Даши! Да, да, да! — вбивает Юля ладони в стену.
— А я к тебе.
Лицом к лицу на пороге лифта она оказалась с Митяем.
Он пришёл убить и её?
Попятилась, подняла руки, выставила красные, обожжённые ударами ладони.
— Я прошу тебя, выйди за меня замуж!
Она не поняла — так кощунственны и невероятны слова Митяя!
— Аркадий не вернётся к тебе, врач говорит, процесс необратимый. Я буду помогать Ире, буду растить сына, но я хочу тебя. Каждую минуту хочу тебя. Вот. — Он разжал руку, другой раскрыл коробку, лежащую на ладони. — Кольцо с бриллиантом. Тебе! — Полез в карман и вынул что-то ещё. Теперь обе руки протянуты к Юле, на одной — кольцо, на другой — доллары. — Твоя зарплата за полгода. Игорь — жмот, но я из него выдоил.
— Ты… ты… — Юля вжималась в стену, сознание мутилось, молоко рвалось из груди, заливало её. — Твоя машина…
Митяй сунул ей доллары в карман, неловкой рукой стал вынимать кольцо из коробки, видимо, собираясь надеть его на её палец.
— Какая машина? — спросил машинально.
И она поймала его недоуменный взгляд.
— Ты убил Аркашу, твоя машина, не притворяйся! — хотела крикнуть она, а на самом деле едва слышно пролепетала Юля. Крик свернулся в ней, затяжелел.
— Ещё раз, — сказал Митяй. — Повтори ещё раз. Я хочу понять.
— Перед тем, как потерять сознание, я видела твою машину. В нашу врезалась твоя машина. После смерти Генри я знала, ты захочешь убить и Аркашу. Я не успела увезти его.
— Я продал машину до того дня, как Аркаша… у меня теперь «Вольво», а не «Тойота», «Вольво» — тёмно-зелёного цвета. Есть документы.
— Когда продал? — одними губами спросила Юля.
— Да за пару дней до катастрофы.
Юля хотела сказать «Не слишком ли много совпадений? При убийстве Генри — бордовая машина, встрёпанный вид… При убийстве Аркаши — бордовая машина… и ты сидишь в офисе, когда должен быть на сделке». А тут ещё это — «выходи за меня замуж». Она ничего не сказала. Она почувствовала своё молоко — Даша хочет есть, Даша плачет. Даша — кровь, душа Аркаши…