К Игорю Юля как-то сама пристала с вопросами:
— Почему ты разошёлся с женой?
— Почему ушёл из программистов?
— Почему решил заниматься бизнесом? Мне кажется, ты к деньгам равнодушен.
— Ты целый день на работе, похоже, и с девушками не встречаешься.
Игорь отвечал коротко:
— Не состоялась.
— Неинтересно стало.
— Люблю власть.
— Пустое времяпрепровождение.
Все ответы вызвали вопросы новые:
— Жена не состоялась или женитьба не состоялась?
— Почему «неинтересно»? Ты же и сейчас составляешь программы, сам говорил!
— Разве ты любишь власть? Что ты под этим подразумеваешь?
— Почему «пустое»? Разве тебе не нужна женщина? Ты же молодой!
Игорь пристально посмотрел на неё.
— Не состоялась жена.
— Неинтересно стало, потому что не мог делать то, что хотел делать.
— Власть — это решать всё самому. Только я решаю.
— «Пустое», потому что большинство — дуры. Естественно, женщина нужна, но — человек, а не кукла.
Эти ответы тоже требовали вопросов и разъяснений, но Игорь оборвал её любопытство потоком новой, сложной информации, которую нужно было срочно освоить, а дважды он ничего не повторял.
Вечером спросила Аркадия, почему Игорь разошёлся с женой.
— Жена требовала денег…
— Вроде Риммы?
— Да нет, она умна. Кроме того, очень красивая!
— Так, почему он разошёлся?
— Она — актриса, а карьеры не сделала, у Игоря же теория: человек должен иметь успех в своём деле.
— И он разошёлся с ней потому, что она не стала знаменитой?
— Одна причина, так я понял. Вторая — требовала денег и тратила сразу всё, что он давал. Третья — плохая мать, не хотела возиться сама — Игорь купал, одевал, кормил сына. Но всё равно ребёнок дома ей мешал — часто она подкидывала его родителям, сама являлась домой поздно. Одно слово, богема: без дня, без ночи, без всякого подобия заботы о ком-либо… нет обязательств перед семьёй.
— А какие у человека обязательства перед семьёй?
— Как «какие»? Отвечать за ребёнка, отвечать за дом, да мало ли… у каждого человека есть обязательства, иначе не было бы порядка.
— Неужели он не мог ей объяснить?
— Не слышит никого. Много ты можешь объяснить Римме? Или человек поймёт сам или не поймёт никогда.
— Если он такой ответственный, почему не возьмёт сына к себе и не растит его?
— Родители жены водят мальчика по кружкам, секциям, занимаются с ним до поздней ночи. Конечно, Игорь не сможет делать этого. Да и готовить ребёнку надо!
— А почему он не захотел работать программистом?
— Думаю, не любит выполнять чужие заказы.
— Митяй сказал, и сам Игорь мне сказал: он любит власть. Он хочет быть главой вашей фирмы?
— Странно. У него есть власть и есть большие деньги. Я делаю то, что он говорит. Он и так, можно сказать, — глава…
Ответы Аркадия ей не понравились, но почему, объяснить Юля не могла. Что не так в них? Игоря зовут «дипломатом» — он может решить любую проблему и в борьбе с любыми людьми выиграть то, что нужно компании. Но эти его способности ничуть не приоткрывают его. Что ему лично нужно от жизни?
В секретаршах у них ходила Ира. Она именно «ходила», потому что терпеть не могла сидеть на одном месте. Юбка едва прикрывала зад. Такая юбка была и у Юли, но Юля надела её лишь однажды и наотрез отказалась носить. Так и сказала: «Не хочу». Её «не хочу» Аркадию понравилось. «Конечно, человек должен любить то, что носит», — улыбнулся он. Ира свою короткую юбку любила. Юбка открывала длинные красивые ноги в чёрных чулках. И в ней Ирина попка была вызывающей. Митяй не пропускал случая или шлёпнуть по ней, или погладить её. Ира притворно хлопала Митяя по руке, но ей явно нравилось, когда он до неё дотрагивался.
Глаза у Иры — с поволокой, большие, с длинными тёмными ресницами, а она всё равно красит их и обводит синим цветом веки. Губы красит ярко-красным, хотя губы тоже сами по себе яркие, вырезаны красиво.
Её Ира с первой минуты невзлюбила. Словоохотливый Митяй сразу поставил Юлю в известность за что.
— Втюрилась она в Аркашку по уши. И так вихлялась перед ним, и этак, каждый день в разных тряпках. И бутерброды ему таскала, и супчики в термосе, и блинчики с мясом. Обхаживала изо всех сил! Шевельни он пальцем, и ляжет прямо здесь, при всех, на полу, на столе. А он и не видит.