О том, как он качал мускулы, тренировал ноги, бегал ранними утрами, Аркадий рассказывал неохотным голосом. Ему не нравился он тот, прежний, который хотел дать в рожу Митяю.
— Я попросил преподавателя физкультуры показать мне разные приёмы каратэ (тогда все увлекались каратэ) и отрабатывал их дома или убегал в какой-нибудь парк. Жили мы в непромышленном городе, и полупарков, и полулесков у нас было много. — Аркадий помолчал. Заговорил угрюмо: — Митяй продолжал избивать меня при каждом удобном случае, до синюшности. Во мне накопилась энергия зла.
— Он знал, что ты тренируешься?
— Нет, конечно. Наступил день, когда я восстал. Это случилось после очередной игры. В тот день по сложившейся традиции он пошёл с поля вместе со мной. И, лишь только в одном из перелесков поднял руку — по привычке обрушить на меня удар, я подсёк его. Он не ожидал. Рухнул неудачно, ударился о пенёк. Но я не пожалел его — стал избивать лежачего, бил ногами, а как только он поднимался, снова валил его на землю. Не помню, Юленька, что делал и как, но с каждым ударом я освобождался от злости. В первый раз бил кого-то. Митяй бежал от меня. Он прихрамывал и обеими руками сжимал живот. Две игры пропустил. А потом стал играть как ни в чём не бывало. Со мной разговаривал по-прежнему. «Пас! — орал. — Куда бьёшь, дурак?», но избивать перестал. Между нами оставалось что-то, чему я до сих пор не могу найти названия. Его тянуло ко мне, меня от него отталкивало. Он стал приходить ко мне на переменах. «Ты стрелять умеешь? — спросил как-то. — Пойдём в тир». Я стрелять не любил и никуда не хотел идти с Митяем, но почему-то пошёл.
— И, конечно, он стрелял лучше тебя?
— Нет, сначала он стрелял плохо, у меня получалось лучше, но через какое-то время он тоже стал выбивать сначала сорок, а потом восемьдесят из ста.
— Ты продолжал ненавидеть его?
— Нет. Но я и не полюбил его, хотя мы много времени почему-то проводили вместе и он был со мной любезен.
— А чем вы ещё занимались?
— Водили машину. В школе у нас, как и у тебя, был УПК. Правда, водить машину я уже умел и раньше. Отец посадил меня за руль, едва ноги стали доставать до педалей. С машиной я сроднился. За грибами семьёй поедем, я — за рулём. Однажды остановил милиционер: «Сколько, — спрашивает, — лет?» Отец, не моргнув, отвечает: «Семнадцать, да молодо выглядит». «А права есть?» — не отстаёт милиционер. «Скоро сдаёт, вот тренирую». «Ясно. Десять рублей!» — говорит милиционер. Так и стоили мне многолетняя учёба и езда без прав десять рублей. И в армии водил машину. Курорт. Служба получилась лёгкая. Полковник таскал меня за собой даже в баню. Но если я учился долго, Митяй родился водителем. Виртуоз! В любом заторе умудрялся проскочить между двумя тесно идущими машинами, ни одну не задев. Обгонял и там, где было, казалось, невозможно. Инструктор злился и орал на него: «Прекрати выпендриваться. И так знаю, ас!» Тренировал он нас по двое сразу. Ведёт Митяй, я должен говорить, что не так. Веду я, Митяй говорит, что не так. Почему-то мы попадали с ним в одну машину, до сих пор не могу объяснить, как это получалось.
— Он придирался к тебе?
— Да нет. Настолько лучше меня он водил машину, что, отвалившись от руля, пересев на заднее сиденье, лишь сыто рыгал от довольства собой, почти и не смотрел, что я делаю не так.
— Тайна началась тогда — вы словно всю жизнь соревнуетесь.
— Соревнуемся? Я-то нет! Но почему-то припаяны друг к другу, так, что не разорвать. И вроде не друзья, а друзья. И вроде не ненавидим друг друга, скорее, привязаны друг к другу, любим друг друга, а — ненавидим. Ты заставила задуматься. А ведь, правда, в самих наших отношениях — тайна. Какая?
— Почему он позвал тебя в Москву? Почему сам не возглавил свой бизнес?
— Н-не знаю. У него были деньги, когда мы начинали, у меня — ни рубля, ни доллара, он за меня внёс. Кстати сказать, я очень быстро расплатился с ним, до копеечки! — Снова Аркадий надолго замолчал. Спросил удивлённо: — А, в самом деле, почему он меня заставил стать главой фирмы, почему сам не стал? И, правда, тайна… Видишь, я-то ничего не понимаю, не то, что Генри не может понять. — Снова помолчал. Заговорил возбуждённо: — Сейчас-то у меня много денег, наверняка больше, чем у Митяя…