И через неделю тоже.
Она каждый день замечала какие-то странности. Фонари на эскалаторе, втягивающие свет, изломанные странные существа, дергающие прохожих за волосы и полы одежды, рои насекомых и птиц, людей, которых обходила толпа, но если Марта смотрела на то место, где они стояли, там никого не оказывалось. Вообще все ее "галлюцинации" проявлялись только на краю зрения. Если же смотреть прямо, вокруг были добропорядочные колонны и скучные лавочки. Но ее она увидела отчетливо. Женщина с черными волосами, в которых плясали фиолетовые искры и длинном бальном платье того же фиолетового цвета медленно шла по станции, останавливала то одного мужчину, то другого и что-то шептала им на ухо. Иногда она заканчивала речь поцелуем, иногда оставляла на шее длинную царапину своими острыми когтями. Марта еще могла бы убедить себя, что это просто городская сумасшедшая, но посмотрела ей в лицо и окаменела - это была та женщина, что прыгнула под поезд вместо Марты. Она подмигнула и пошла дальше, оставляя за собой влажный след, как улитка.
И через месяц.
Эрик Марте больше не встречался, хотя она вглядывалась в каждого высокого мужчину. Иногда оказывалось, что под прядями волос лица нет, только черный клубящийся туман. Это было уже далеко не самым странным, что видела Марта за последние дни, и она просто продолжала искать. Метро превращалось для нее в жуткое место, где можно было принять за ребенка маленького уродливого гнома, сидящего на коленях у женщины лет тридцати. Марта подумала, что малыш что-то шепчет ей на ухо, но потом заметила его странное лицо и то, что гном развешивает у женщины на волосах маленьких паучков. Или бросить монетку в сморщенную ладонь старушки и едва успеть отдернуть руку от острых зубов маленького хорька, высовывающегося из рукава и сжирающего эти монетки. Но все можно было прекратить в любой момент - стоило лишь зайти в решительном настроении и ни на секунду не терять концентрации, не задумываться о чем-то своем, не мечтать. Тогда пропадали даже лохмотья паутины над эскалатором, которые давно не смущались прямых взглядов.
Собственно, на исходе месяца, стряхнув с волос золотистую пыль, сыпавшуюся на всех с одной из люстр на Комсомольской, Марта решила, что ей все надоело. Она, конечно, чувствовала себя дурой, выходя в центр Арбатской, где чаще всего встречала Эрика, но не больше обычного. Она подняла голову и заорала:
- Эрик!!!
- И не надо было так громко, - теплые руки обняли ее сзади. Эрик поцеловал ее в макушку, развернул к себе и посмотрел в лицо. - Я все равно думал, что пора поговорить. Но надеялся, что все скоро закончится.
- Мне больше интересно, с чего все началось! - Марта почему-то сразу разозлилась.
- Я влюбился, - Эрик держал ее за талию и время от времени целовал то в висок, то в скулу, то в уголок губ, и это ужасно отвлекало.
- Это... - Марта поймала его губы губами и продолжила только через несколько минут, - ...мило, но почему я...
- Ммм? - Эрик перешел к шее, касаясь ее невесомыми поцелуями. Вокруг них оставалось пустое пространство, никто не глазел, словно их не существовало. Марта вспомнила, как видела людей на таких полянках пустоты в метро и раньше.
- Ты ведь понимаешь, что со мной происходит! Эрик, ну прекрати! - Марта попыталась вырваться, но на половине движения только укуталась в его объятья крепче и прижалась к нему.
- Я ведь тебе нравлюсь? - от щекочущего шепота Марта окончательно растаяла, но вдруг вспомнила безумное лицо самоубийцы в фиолетовом и уперлась в грудь Эрика ладонями, отталкивая его.
- Ты с ума сошел! Какая разница, нравишься ли, если я вижу каких-то жутких тварей, едва захожу в метро! И это началось после того, как мы с тобой напились!
- После того, как я тебя поцеловал, если быть точнее, - мурлыкающие нотки из голоса Эрика пропали, мягкая улыбка растаяла. Прозрачные глаза смотрели на Марту ясно и зло. - А ведь могло быть все хорошо. Если бы ты перестала сопротивляться и прыгнула наконец...