Однажды она выбрала минутку, когда он остался один, и подошла:
- Привет, - она заметила, как он дернулся, и угадала желание обнять, тут же спеленутое гордостью или здравым смыслом.
- Привет.
- Скажи, это пройдет? - она обвела вокруг себя руками, показывая на свисающих с потолка пауков, мерцающие на уровне глаз звездочки, нищенку, забирающую вместе с монетами приснившиеся сны и остальных обитателей станции.
- У тебя те таблетки еще остались?
- От суицидальных мыслей? Ну да.
- Пей - пройдет.
- Пока пью? - Эрик пожал плечами и засунул руки в карманы. Марте, в общем, тоже хотелось его обнять, так что она прекрасно понимала этот жест.
- Ясно.
Она еще пару раз заставала его одного и спрашивала, чем именно занимается какой-нибудь причудливый житель. Особенно ее умилили розовые комочки, похожие на прилипающую к ботинку жвачку, которые улучшали поэтические способности того, кто приносил их на обуви в свой дом. А разозлила десятилетняя девочка в старинном платье и с чемоданом, выглядящая как фарфоровая кукла викторианской эпохи, которая жила на зеленой ветке и подталкивала в спину тех, кто хоть на миг задумался о самоубийстве, глядя на фары приближающегося поезда. Марта слишком остро помнила, как сама с трудом отступала от края и была счастлива, что не столкнулась тогда с этой маленькой стервой.
У тех, кто разговаривал с ней - а это были болтливые девицы с мозаичных панно на Киевской и Кузьмин с Партизанской - она узнала, что Эрик что-то вроде отдела HR тайного метро. Находит и вербует новых жителей, подбирает уснувших навсегда на воздушных шахтах бомжей, уговаривает сердце умирающих от инфаркта на станциях сделать еще пару ударов, чтобы позвать с собой. Марте и в голову не приходило, как много людей умирает в метро и окрестностях. В новостях-то пишут только о тех, кто попал под поезд или был зарезан в драке.
Устав от бесконечных переглядываний с Эриком на Арбатской, Марта стала ездить на работу по кольцевой линии. И сразу именно там начали ломаться поезда и эскалаторы, проваливаться грунт, проводиться срочный ремонт. В вагонах было нечем дышать, а на станции со всего метро сползлись самые мерзкие твари. Марта забыла, когда последний раз ехала в вагоне не по соседству с тупоумными упырихами, высасывающими силы у всех подряд. Она сдалась и вернулась на свой переход. Разумеется, у нее не было сомнений, кто виноват в таком падении нравов на целой ветке.
В отместку она пригласила коллегу выпить в бар и демонстративно обнималась с ним по пути домой, отказавшись взять такси. От его грубого тисканья у нее потом долго не сходили синяки на заднице, но побелевшие от ярости глаза Эрика того стоили. Ровно неделю стоили, пока она не наткнулась в новостях на сообщение об очередной самоубийце в метро. На газетной фотографии нельзя было толком разобрать черты лица, но Марта увидела ее уже на следующий день. На коленях у Эрика сидела та самая девица, с которой ушел гулять Сашка далеким весенним днем, оставшимся в прошлой жизни.
Она стояла и смотрела на него так долго, что собравшиеся вокруг карлики, тени, мавки, хищники и прочие уродцы начали отползать все быстрее и быстрее, словно спасаясь от жара ярости, исходящей от нее. Даже черная трясина засохла и отправилась охотиться в места поспокойнее, а пауки свернули свои сети. У нищих и упырей внезапно нашлись дела на других станциях, обитатели колонн ушли в глубину, решив переждать бурю, и суккуб Наташа в фиолетовом лишь подбадривающе помахала издалека. Эрик встал и сделал к ней шаг, забыв о сидящей на коленях девушке, но даже не оглянулся на ее протестующий вскрик. Марта мимоходом подумала, что даже не посоветовала коллеге пореже ездить в метро, а лучше перебраться в город, где его нет. Влюбленные вообще эгоисты.
Ему снова пришлось наклониться, чтобы она могла его поцеловать. Наверное, жить у нее в квартире, где он поменьше ростом, было бы удобнее, подумала Марта. И не мечтай, подумал Эрик. Часы на станции милостиво показали, что прошло всего десять минут. Хотя на самом деле нет.
- Я не хочу умирать, - сказала Марта вслух.
- Без вариантов, - вздохнул Эрик.
- Ты мог бы меня разлюбить? - спросила Марта еще через десять минут, если верить часам на станции.
- Вряд ли, - снова вздохнул Эрик. - Ни разу не пробовал.
- А мы могли бы?..
- Нет, - он убийственно честен. Убийственно - для себя. - Живым здесь не место.
Когда часы на станции устали врать, Эрик стер слезы у нее с лица и обнял. А Марта уткнулась лицом ему в грудь.