— Кого они вырастили… — повторил Вик. — Дети прежних воинов Города могли многое забыть. Они ни разу ни с кем не воевали, только постреливали по безоружным людям со своих укреплений. Что бы там им ни рассказывали старшие, что за оружие ни держали бы они в руках — боевого опыта у них нет. Это наверняка.
Пханы одобрительно заворчали. Старейшины вновь принялись перешептываться, но никто из них не возразил Вику.
— Да, — сказал, наконец, старейшина Владимир. — Пусть даже так и есть. Но боевые машины Конвоя — ты их видел?
Вик кивнул. Кто же не видел городской Конвой!
— Что если таких машин в Городе много?
— Сомнительно, — вмешался Сергипетроич. — Машины требуют ремонта, ухода… с ними достаточно сложно обращаться. Скорее всего Город сохранил лишь несколько танков для демонстрации своей силы.
— Рассчитано на навозника, — подхватил Ворон, — но не на опытного воина!
Послышались возмущенные голоса старейшин, да и многие члены Совета поддержали обиженных фермеров.
Вик едва успокоил их.
— Самое главное, — твердил он, — наш союз. Если мы поссоримся — все пропало. Все мы здесь опытные воины, и все это знаем. Какая разница, как называть друг друга?
То, как мы называем хозяев, тоже звучит не очень-то почтительно… — Вик перехватил довольную ухмылку Слава. — Успокойтесь. Мы должны принять решение…
Ссора утихла.
— В конце концов не так уж и важно, — продолжил Вик, — сколько этих боевых машин — танков — сохранилось у Города. Танк — всего лишь построенная людьми машина, а не оружие Карающего Неба. Его можно вывести из строя.
— Чем?
— Да хотя бы с помощью мин. Ремонтные мастерские Централи вполне способны изготовить достаточно мощные мины. Не так ли, Ван?
Ван нахмурился, подумал мгновение-другое, потом обронил одно-единственное слово:
— Сделаем.
— Но у Города сохранились еще и летающие машины, — это сказал старейшина Василий. — Их никакие мины не остановят.
— Да, — осторожно сказал Вик, — но кто видел эти машины со дней Исхода?
Воцарилась тишина. Старейшины качали головами.
— Верно, они не появлялись ни разу, — согласился, наконец, старейшина Владимир.
— Но мы здорово рискуем, парень. Боевой вертолет — страшная штука, если Город догадался припрятать про запас хоть один или два…
— Один или два вертолета не остановят армию, — заметил Сергипетроич.
— Не остановят, но потери…
— Потери все равно неизбежны, — резко сказал Вик. — Не будем обманывать себя. Мы понесем большие потери. Но мы готовы их понести, чтобы вернуться в Город, не так ли?
Магическое слово «Город» опять сработало. Раздались поддерживающие Вика голоса.
И тут прозвучал вопрос, которого Вик боялся, потому что не знал на него ответа.
— Мы захватим Город. Допустим. И что же дальше?
Вопрос задала Лен.
Раздались недоумевающие возгласы. Серьезность вопроса не сразу дошла до людей, особенно до пханов. Но постепенно все обратили внимание на то, что Вик молчит.
Лен была единственной женщиной среди собравшихся. По мнению фермеров и пханов к ее голосу вообще не имело смысла прислушиваться. И что это за нелепый вопрос «что же дальше»? Здесь все жили одним днем.
Кроме нескольких человек, которых Лен и Ант смогли научить видеть не только сегодняшние, но и ЗАВТРАШНИЕ проблемы.
— Мы захватим город, — пробормотал Вик. — И… что дальше? Завтрашний вопрос…
Последние слова он произнес чуть громче, чем следовало.
Со своего места поднялся Ант.
— Конечно, мы еще не приняли решение об атаке Города, — выговорил он со свойственной ему невозмутимостью. — Мы еще не приняли решение атаковать, мы еще не атаковали и не победили. Но мы должны знать, что нам делать и в случае победы — и в случае поражения. Это должно быть тщательно обдумано. Иначе — в чем смысл сражения? Войти в Город? А потом — оставить его разграбленным, без защиты, без пищи?
Вик бросил взгляд на Ворона. И лицо Главного Пхана ему не понравилось. Оно чересчур напоминало другое лицо, коварное и умное, там, на Большом Сфальте…
«Уж больно ты доверчивый… Настороже надо быть, умник, всегда настороже».
Хороший совет. Особенно, когда речь идет о самих серых. Вик помнил этот совет Но сейчас они и серые нужны друг другу. Надо замять вопрос о завтрашнем дне Города. Ворон уже насторожился. Опасно настораживать его еще больше. Ант и Лен может быть и не понимают этого, они привыкли иметь дело только с разумно мыслящими членами Сове та. Но Вик в последнее время чаще имел дело со старейшинами, тугодумие которых нужно было либо прошибать, либо медленно проламывать, а также с серыми, которые вообще признавали лишь один язык — язык силы.
— Завтрашние вопросы, — громко и внятно сказал Вик, — оставим завтрашнему дню. — Он встретился глазами с глазами Лен — и понял, о чем она думает. Она поняла его.
Она была не согласна с ним, но согласна была скрыть это и промолчать. Во имя… во имя какого-то смутного чувства, мелькнувшего в ее взгляде.
Оставался Ант.
— Разумеется, — сказал Вик, — мы продумаем все, что необходимо сделать в случае победы. В случае поражения… — он гордо поднял голову, — поражения не будет, потому, что его просто не может быть!
Пханы ответили ему своим боевым кличем. Лица старейшин разгладились, на них появилось одобрительное выражение.
Только члены Совета хмурились.
Но Вик уже принял решение и сделал все необходимое для того, чтобы то же самое решение приняли собравшиеся. Он завоевал на свою сторону большую часть старейшин и пханов. Что касается Совета… теперь уже большинство или меньшинство его сторонников в Совете не играет никакой роли.
Вик перевел взгляд на Анта.
— Время принимать решение, — сказал он.
— Я понял, — кивнул Ант.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Ант отвел глаза. Он уступил.
— Не будем решать этот вопрос, как принято у фермеров, хозяев, или в Централи, — произнес Вик. — У нас слишком разные обычаи. Решим иначе. Пусть все, кто собрался сейчас тут, посовещаются, а потом скажут одно слово «Город!» — если они согласны принять участие в сражении. Если нет, пусть молча покинут Ферму. Ворон рывком поднялся на ноги, будто распрямившаяся пружина. Он вытянул перед собой руку с хищно растопыренными пальцами и выкрикнул:
— Город!
Старейшины тесно сдвинулись в круг, так, что видны были только их затылки с седыми космами волос, да согнутые спины. Потом неторопливо поднялся на ноги старейшина Владимир и сказал:
— Город.
Все взгляды устремились на Анта. Ответственному за Совет, ему предстояло произнести сейчас роковое слово. Или промолчать. Ант колебался, Вик ясно видел, что Ант колеблется. В Совете не было единодушия. Да и у самого Анта не было уверенности в необходимости жестокого решения…
Мгновения стали тяжелыми, будто сгустки лигнина. Тяжелыми и вязкими. Вязкими и липкими. Еще мгновение… еще…
— Город.
Вик закрыл глаза. Он вновь видел горящие блоки и себя, идущего между ними. Город причинил всем им чересчур много зла. Настало время держать ответ за это зло. Что будет дальше? Пусть об этом думают Ант, Лен, Совет — кто угодно.
Его задача — войти в Город.
— Город, — сказал Вик. И все вокруг потонуло в радостных воплях пханов.
— Ты дрожишь, — услышал Вик голос Лен. Она была рядом. Все кончилось, решение было принято. Вик почувствовал, что и в самом деле дрожит.
— Погибнет множество людей, — сказала Лен.
— Я поклялся, что войду в Город, произнося ее имя, — сказал Вик.
11. ЛЮБИТЬ
Весна, как обычно, пришла в Централь в середине второй луны. Зазеленели чахлые деревца и кусты вдоль Большого Сфальта, трава пробивалась отовсюду — сквозь трещины в бетоне, сквозь битый кирпич, сквозь ржавый, рассыпающийся в рыжую труху металл. Зеленый, свежий цвет травы — цвет жизни — был везде: на сочленениях трубопроводов, на крышах жилых блоков, на стенах заброшенных постов.