Антенна тело-видения. Две трубы, похожие на трубы котельных. Вон там, вероятно, склады…
Склады для награбленного.
Вик пришел в себя. Перед ним было разбойничье гнездо — только что чисто прибранное, словно умытое лицо Главного Пхана посреди серого грязного кошмара.
Однако Вик понимал и то, что никогда не забудет увиденного. Таким должен быть НАСТОЯЩИЙ ГОРОД. И никогда не превращаться в отравленную бетонную громаду, от которой стонет все вокруг, которая пожирает сама себя изнутри. Город должен быть таким вот — небольшим и уютным. Чистым. Город будущего. Город, в который шли вслепую обитатели Централи. Город их мечты.
По улицам (Вик вспомнил и это выражение Сергипетроича) внутреннего города метались человеческие фигуры. Смысл их передвижений нетрудно было понять: меты и моны организовывали оборону. Их было немного. Вик только сейчас обратил внимание на стену, окружающую центр Города. Она была выстроена с толком: проходила через пустыри и нигде не приближалась к жилым блокам. Но…
— Видишь, — Вик услышал взволнованный голос Слава. — Вон там. Ворота!
— Для Конвоя, — кивнул Вик. — Все правильно, Неподалеку от складов. Там нас и ждут, не сомневайся.
— Значит, штурмуем стену?
— Есть еще один вариант.
— Какой?
— Проломить ворота танком.
— Но у нас нет танка!
— Слав, ты же из Централи! Мы много лет делали все из ничего. У нас есть бульдозер.
— Обвались на тебя Небо, Вик! Ты умен, как прошлые!
Вик не стал говорить, что идея была, в сущности, не его. Идея была рождена многолетними усилиями Анта доказать, что там, где можно использовать один механизм, можно использовать и другой. Теперь Ант отправился в Централь, к Вану, чтобы вернуться с бульдозером и захваченными у монов грузовиками.
Вик бросил последний взгляд на расстилающееся перед ними великолепие. Уничтожить его, чтобы создать вновь… Странных поступков требует, порой, от человека судьба! Вика опять остро кольнуло сомнение в собственной правоте. Но отступать было поздно. Отступать давно уже было поздно.
Полдень. С начала сражения прошло всего двенадцать ходов. Отряды серых и фермеров стягивались под прикрытие жилых блоков в непосредственной близости от укреплений внутреннего города. Жара становилась невыносимой, но воины, казалось, не замечали ее, захваченные горячкой боя. Ведущий от развалин вокзала сфальт простреливался пулеметами монов. На сфальте лежали тела тех, кто неосторожно появился из-за укрытия. Дымно горел грузовик, подбитый монами из гранатомета. В кабине этого грузовика погиб Юр.
Вик давал Славу последние наставления.
— Прорываешься внутрь. Отводишь бульдозер куда-нибудь в сторону. Только без своих штучек, это приказ! За тобой идут грузовики Гора, Ника и старейшины Алексея. Они открывают пулеметный огонь по защитникам стены — и тут же стену атакуют все отряды…
— Все так, — усмехнулся в бороду Слав. — Только присматривай все-таки за серыми крысами.
— Присмотрим, — заверил его Вик. — И твоя служба, и я присмотрю. Нас, в конце-концов, больше, чем их.
— Только это меня и успокаивает, — кивнул Слав.
— Не рискуй зря, — повторил Вик, — прорвешься — сразу ищи укрытие.
— Поищем.
Слав казался беззаботным, но Вик чувствовал за этой беззаботностью огромное напряжение опытного воина. Вик невольно вспомнил те стычки, в которых ему довелось сражаться со Славом бок о бок. Да, на такого воина, как он, можно рассчитывать в любой ситуации. И, к тому же, Вик был уверен, что поднятый нож бульдозера защитит машину даже от лобового попадания гранаты.
Слав в последний раз помахал рукой Вику, забрался в тесную кабину бульдозера и двинул неуклюжую машину вперед.
Прямо на ворота внутреннего города.
Сотни глаз следили за бульдозером, одиноко ползущим по сфальту. Раздалось несколько прицельных пулеметных очередей. Пули рикошетировали от ножа машины и брони, которой она была наспех обшита.
Потом стрельба прекратилась.
Бульдозер был уже недалеко от своей цели.
И тут Вик увидел, не веря глазам, как от ближайшего к воротам блока отделяется одна из стен. Высокое Небо, не одна из стен — укрывшийся за блоком танк!
— Слав! — закричал Вик, не помня себя. — Слав» назад! Ради всего святого — назад!!
Бульдозер упорно полз вперед. Башня танка вращалась с невероятной быстротой для столь неуклюжей с виду машины. Вик продолжал кричать, понимая, что это — бесполезно. Все бесполезно.
Грянул выстрел. Танковое орудие выплюнуло столб огня — и снаряд взорвался на ноже бульдозера, снеся его напрочь. Но бульдозер продолжал двигаться. Он был уже в нескольких шагах от стены.
Вик бросился в кабину ближайшего грузовика, вышвырнул оттуда водителя — мелькнуло лицо Гора — высунулся из дверцы и крикнул:
— Гранатомет! Мне, сюда!
Чьи-то руки сунули ему длинный, неуклюжий гранатомет. Вик захлопнул дверцу.
Повернулся к лобовой амбразуре…
И увидел, как второй снаряд ударил в беззащитный бульдозер. Ударил не прямо в лоб, а чуть вкось. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы машина загорелась. Вспыхнула факелом.
Но она продолжала двигаться вперед. Горящий бульдозер достиг ворот, прошел сквозь них, разбрасывая в стороны мотки колючей проволоки — и здесь его настиг третий выстрел. Третий снаряд.
Вик зажмурил глаза. До боли.
А когда открыл их — спокойно выжал сцепление, включил передачу, нажал ногой на педаль газа и рванулся вперед. Он гнал машину прямо в клубы жирного черного дыма, которым был окутан горящий бульдозер. Прямо, прямо, чуть правее…
Проскочив ворота, Вик резко сбросил скорость. Выскочил из кабины, прижимая гранатомет к груди. Кашляя и задыхаясь в дыму, он бежал вперед.
Сидящие в танке моны сосредоточили свое внимание на грузовике. Они взяли его на прицел. Как только машина появилась из-под прикрытия дыма — танк аккуратно влепил в нее снаряд.
А через мгновение Вик упал на одно колено, держа на плече трубу гранатомета, и всадил гранату в борт танка.
Все решилось в течение двух-трех ходов. Ворвавшиеся в ворота грузовики открыли яростный огонь из пулеметов. Лавина огня обрушилась на стену внутреннего города с двух сторон. Шансов у защитников стены не было. Они начали в беспорядке отходить — и с этого мига судьба сражения была решена.
16. ПОГИБАТЬ
Гигантский каменный человек смотрел на Вика.
Вернее — нет, не на Вика. Взгляд каменного исполина был направлен не вверх, к Высокому Небу, и не вниз, к снующим у его подножия людям, а куда-то вдаль.
Строго по горизонтали. Лицо каменного человека не выражало никаких чувств — ни радости, ни горя — ничего.
Вик отдал бы сотню таких истуканов за то, чтобы увидеть хоть раз еще веселую ухмылку на лице Слава, услышать его бас: «Эй, ответственный!»…
Однако каменный человек, которого он обнаружил в центре открытого пространства посреди внутреннего города, чем-то притягивал Вика. Выражение его лица — вернее, отсутствие на этом лице всякого выражения — подсказывало Вику, что он не ошибся.
Дни Исхода, дни, когда Город исторг из себя тех, кто умел ПО-НАСТОЯЩЕМУ трудиться и мыслить, любить и ненавидеть, дни, когда власть была доверена искусству правителей обманывать себя и окружающих, а также автомату в руках безотказного мона — эти дни стали для Города днями проклятья. Жизнь остановилась. И не только в жилых зонах, обитатели которых влачили нищенское существование, но и здесь, во внутреннем городе, обитатели которого ни в чем не испытывали недостатка.
Гигант, окаменевший на ходу — вот чем был Город.
Вик с содроганием подумал, что Централь могло ждать то же самое. Вот о чем говорила непрерывно Лен, вот что тревожило Анта! И Сергипетроича тоже…
Отсутствие движения — смерть.
Неправдоподобно огромная и неправдоподобно неподвижная фигура каменного человека олицетворяла эти слова.
Что-то окаменевшее было и в лицах жителей внутреннего города. Они, казалось, просто не поняли, что произошло, либо отнеслись к происшедшему, как к самому заурядному факту. На глазах Вика к одному из фермеров подошла женщина и спросила, почему вокруг так шумно. Шедший вдоль стены жилого блока мужчина равнодушно перешагнул через труп серого. Вик пытался расспрашивать о правителях, но безрезультатно. На него смотрели, как на одичавшую собаку. И лишь заняв промышленный блок, отряд Гора, с которым Вик двигался вперед, к Реке, прижимая к ней остатки метов и монов, обнаружил более-менее разумных людей. Это было что-то вроде кузнечных и ремонтных мастерских Централи, только более совершенное.