— Лучше бы ему и вовсе не быть, нежели влачить подобное жалкое, страдальческое существование…
— Нет, вы неправы, Брайт. Не прекратить свое существование должно оно, но бороться за лучшее будущее. Нет такой жертвы, которой не стоило бы ради него принести; особенно сильно это чувствуется, когда сравниваешь наш земной со «следующим миром». И человечество завоюет его, в чем я твердо уверен. Чему вы улыбаетесь?
— Мне смешно, я вспомнил, каким наивным я был еще неделю тому назад. Я полагал, что при «мифическом» коммунизме, осуществись он каким-либо «чудом», замрут все стремления: не к чему будет стремиться, поскольку всего будет вдоволь! И тогда начнется разложение общества от бездействия, инертности…
— Бедная жертва буржуазной софистики, — прервал меня профессор, — стремления не ограничиваются желудком! Это пока только так, поскольку полуголодные, погрязшие в бескультурье и порабощенные кучкой негодяев пролетарские и крестьянские массы должны заботиться о насущном хлебе. До сих пор я не видел, по крайней мере, ни одного человеческого общества, в котором было бы столько разнообразных стремлений высшего порядка, как у ийо. Но смотрите, однако, как они моют улицы!
Мы находились в снаряде. Я перегнулся через борт и выглянул вниз: весь город был покрыт тонким слоем блестевшей воды, которая текла из центров по радиальным улицам, затем впадала в шоссе и уносилась к окраинам. Улицы имели небольшой уклон, а площади — выпуклости, почти не ощущаемые пешеходами, но достаточные для стока воды. На наиболее высоких местах находились расположенные в ряд отверстия, откуда били фонтаны. Таким образом, в течение нескольких минут весь город был полит и вымыт. Сотни разнообразных фонтанов поливали одновременно растительность садов и парков. Обслуживающего персонала нигде не было видно: работа производилась автоматически, одним поворотом рычага на центральной станции водопровода. Водопроводные отверстия находились тоже и на зданиях под крышами. Жители домов открывали ежедневно соответствующий кран, и все здание мгновенно, и обильно поливалось. Дойдя до низа, вода стекала по определенным руслам под тротуарами, чтобы не мешать пешеходам, не создавать луж и воспрепятствовать занесению сырости и следов в помещения.
Яхта опустилась на огромной площади-парке у центрального здания, в которое мы и вошли. Здесь издается единый на всей Айю «Бюллетень науки». Печатаемый ежедневно в количестве многих выпусков — в сотнях тысяч экземпляров каждый, этот бюллетень рассылается по университетам, музеям и школам планеты. Он суммирует все достижения ийо: открытия, изобретения, исследования и прочие научные труды. Каждый выпуск посвящен одному вопросу той или иной науки. Поэтому для того, чтобы узнать, например, что сделано по математике за последние сто лет, нет необходимости рыться в библиотеках среди массы книг и журналов: вы мгновенно получаете подобранный комплект соответствующих номеров «Бюллетеня» и читаете все подряд в последовательном порядке. Если данный вопрос относится к области нескольких наук, то выпуск кладется в несколько комплектов.
Издается этот «Бюллетень» в 357-м городе, носящем название Города Науки, комиссией крупнейших ученых Айю. Поступающие от отдельных ийо первичные данные прорабатываются предварительно в университетах. Подобный же бюллетень существует и для искусства. Издается он в Городе Красоты и Искусства.
За обедом мы встретили Тао. Беседуя с ним о бюллетене, профессор спросил, почему на Айю нет газет.
— Просто не о чем писать.
— Совершенно верно! Это, действительно, чрезвычайно просто! Подумайте, Брайт, какой чепухой наполнен «Таймс» и сотни ему подобных: внутренней, международной и колониальной политикой, финансово-торговыми делами, парламентскими речами, дипломатическими выступлениями, рекламой, объявлениями, модами…
— И, вероятно, происшествиями, которых у нас уже тоже более не существует.
— А как же извещают, — спросил я, — о новых организациях и различных предприятиях, в роде, например, полетов на другие планеты?
— По радио по столовым, школам и фермам. Это — самый верный способ оповестить всех ийо, о котором вы уже осведомлены.
— Да, конечно… — пробормотал я, обратив внимание на тихую музыку, пение и звон колокольчиков. Я все еще не освоился с фактом отсутствия газет.