– Тому, что ты потерял семью, – растерялся вампир.
– Несчастный случай начался, когда мой отец заделал моей матери меня. А когда я подрос, то позаботился, чтобы моя семья уже никого не побеспокоила.
– Извини, Сен, но то, что ты говоришь, мерзко.
– Еще раз, Тор: не тебе меня судить.
– Расскажи подробно. Я думаю, что ты не все сказал о семье, – попросила Джула.
– Да что там рассказывать? Ненависть, насмешки и презрение матери, отчима, братьев, даже от слуг. Доведут кого угодно. Я случайный ребенок, ненужный. У меня хорошая память. А когда они попробовали устроить заговор, то было истинным наслаждением отправить их всех на плаху.
– Я бы не смог, – признался Торрен.
– А ты и не был в такой ситуации, чтобы так говорить, – резко ответил я. – Твой отец тебя любит и помог тебе бежать, когда ты вляпался в дерьмо. Отмечу, что с риском для своей репутации и, может быть, для жизни. Не знаю ваших законов, поэтому не могу сказать точно.
– Он мне не помогал, – насупился Тор.
– Брось, – отмахнулся я, – ты бы не смог уйти из дома, если бы тебе не позволили это сделать. Бежал ты не голышом, а с припасами, деньгами и оружием. Думаешь, доверенные слуги твоего отца ничего не заметили?
Вампир помолчал.
– Возможно, ты прав. Действительно, есть несколько неувязок.
– А что за заговор? – спросила Джула.
«Что-то она чересчур разговорчива сегодня». Женщина и любопытство – это почти синонимы. Я рассказал о заговоре и своей роли в его предотвращении.
Когда я закончил, высказался лич:
– Это все, конечно, интересно. Но почему ты об этом не говорил раньше?
А действительно, почему?
– Не знаю. Может быть, потому что вы все стали мне дороги, а мне не хотелось выглядеть в ваших глазах чудовищем. – Я достал сигариллу. – Никто не против, если я закурю?
Дождавшись разрешения, я прикурил, вдохнул ароматный дым и продолжил:
– К тому же я очень сильно от вас отличаюсь. Физиологически. У меня множественное сознание, сильная регенерация и способность увеличивать скорость восприятия в тысячу раз. Мой мозг настолько сильно изменен, что я не могу считаться человеком, мой организм модифицирован не меньше мозга – теоретически я даже могу есть траву, чтобы выжить.
Меня еще долго спрашивали о моей жизни, пока не вмешался лич:
– Все дальнейшие расспросы потом. Ты говорил, что у тебя проблемы с твоим сознанием. Ты знаешь, как их решить?
– Теоретически да, но практически что-то может пойти не так.
– И чем это грозит тебе?
– В худшем случае я умру.
– Других способов нет?
– Есть, избавиться от одного сознания. Но я на это не пойду. Слишком много плюсов от него.
– Хорошо, – кивнул лич, – понимаю. Я бы тоже не пошел на такой шаг, несмотря на риск. Но для чего еще четыре дня?
– Чтобы научиться нескольким боевым заклинаниям.
– Зачем? – удивился Бератрон.
– Те разбойники, которых мы ликвидировали, за ними кто-то стоит. А мы взяли их деньги, много денег. И нас наверняка ищут. Поэтому есть вероятность, что придется убить еще некоторых людей, чтобы нас перестали искать. Это причина, по которой стоит появиться в Рекере.
– Жестоко, но разумно, – согласился лич. – А что, если не получится?
– Тогда мы вернемся сюда и будем долго и упорно учиться. Чтобы потом выйти и завершить начатое.
– А если выйдут на этот лес и будут его прочесывать в поисках вас?
– Думаю, наш добрый и всемогущий учитель сможет защитить бедных непутевых учеников, – улыбнулся я.
– А куда девать трупы? – иронично поинтересовался Бератрон.
– Болото большое – все влезут, – жестко усмехнулся я. – И наверняка в нашей программе обучения есть азы некромантии? А у нас будут наглядные пособия.
– Хорошо. С твоим планом я согласен, но, на будущее, больше не ставь под удар это убежище. У меня тоже хватает врагов, и некоторые из них желчью изойдут, если узнают, что я жив. И для того, чтобы исправить сей печальный, с их точки зрения, факт, пойдут на многое. И я не уверен, что с ними справлюсь.
– Простите, учитель. Но убийство тех разбойников было единственным выходом.
– А зачем взяли деньги?
– От того, взяли бы мы деньги или нет, ничего бы не изменилось. Нас бы все равно искали.
– Тоже верно.
Я встал и вышел на полюбившееся крыльцо. Прикурил и с помощью телекинеза стал играть с Малышом. Через десять минут сзади раздались осторожные шаги. Я не обернулся. Справа, шурша юбками, присела Джула.
– Сен?
Я в ответ приподнял бровь.
– Мы поговорили с ребятами…
Я продолжал сидеть, смотря прямо перед собой.
– И, в общем, мы решили, что ты не чудовище. И мы тебя любим и ценим.