Сэм помогает мне вытащить рыбу. Она глубоко, так что приходится долго подтягивать удочку, наматывать леску, а потом снова подтягивать. Кажется, это длится целую вечность, но когда рыба, наконец, приближается к поверхности, я вижу, как она беснуется у лунки.
— Как думаешь, сможешь схватить ее руками? — спрашивает он задыхающимся и взволнованным голосом, совсем как у меня.
— Конечно! — восклицаю я, закусывая кончики перчаток и срывая их с рук.
Сэм на секунду теряется, но потом стряхивает с себя удивление и хватает леску рукой. Рыба на секунду замирает, когда он быстро вытаскивает ее через отверстие, Сэм говорит:
— Хватай ее прямо за жабры.
Я делаю как велено.
Я не думаю. Просто... делаю.
Они холодные, мокрые и немного острые по краям, но я держу большую извивающуюся рыбу голой рукой. Черт возьми, я держу в руках рыбу! Я визжу от восторга, и моя улыбка становится от уха до уха, Сэм наблюдает за мной с таким же довольным выражением лица.
— Это очень круто. Не могу поверить, что сейчас держу в руках рыбу.
Он громко смеется.
— Честно говоря, я тоже.
— Да? — восклицаю я и удивленно вскидываю брови. — И что мне теперь с ней делать?
Сэм пожимает плечами.
— Хочешь ее отпустить или съесть?
— Отпустить, — мгновенно отвечаю я. — Определенно отпустить.
Сэм берет рыбу у меня из рук и осторожно вынимает крючок из ее рта. Похоже, рыба сильная. Из тех, что, вероятно, всю свою жизнь все просчитывала, а затем появившийся из ниоткуда крючок пускает все под откос.
Я знаю это чувство.
Я слишком хорошо знакома с чувством удовлетворения, когда вы уверены в своем следующем шаге. Когда чувствуете, что поднимаетесь по идеальной лестнице, но затем внезапно из ниоткуда появляется некто и сталкивает вас назад.
Сэм серьезно смотрит на меня.
— Это твой улов, так что ты должна ее отпустить. Возьми ее двумя руками за хвост и погрузи наполовину в воду. Осторожнее со спинным плавником, он острый. Подожди, пока она выплывет из твоей руки, хорошо? Не бросай обратно, пока она не будет готова. Ей нужно уйти самой.
Святой Боже. В голове вспыхивают мириады метафор!
Медленно киваю и крепко сжимаю скользкую рыбью чешую, погружая ее головой в воду. Проходит минута — бедняга, должно быть, все еще в шоке, — прежде чем она начинает извиваться в моих руках, яростно мотая хвостом из стороны в сторону, а я изо всех сил цепляюсь за него.
Смотрю на Сэма, ожидая подтверждения. Когда он одобрительно кивает... я отпускаю Флиппера. Ладно, знаю, я поймала не дельфина. Давайте попробую еще раз.
Я отпускаю Немо.
Погодите, раз уж я сейчас немного заблудилась, то эту рыбу вообще-то надо назвать Дори.
Я отпускаю Дори.
Смотрю в видеомонитор, как она уплывает, будто от этого зависит ее жизнь... потому что, давайте посмотрим правде в глаза, так оно и есть. Она жила лучшей жизнью, попалась на какую-то вкусную наживку, которая должна была наполнить ее живот и утолить голод, а потом ее цепляют прямо на крючок.
Дори — мое духовное животное.
Меня захлестывает адреналин, когда я смотрю, как она быстро и свободно плывет. Великолепное создание, которое ничто не может сдержать.
Слышу, как Сэм говорит:
— Отпустить ее было мило и сильно. Ты хочешь, чтобы они действительно вырывались из рук, потому что тогда будешь знать, что в следующий раз они выживут.
— В следующий раз? — спрашиваю я, настолько опьяненная произошедшим, что едва могу разобрать его слова.
Он пожимает плечами.
— В следующий раз, когда их поймают.
— Снова поймают, — повторяю я себе, потому что жизнь рыбы одновременно трагична и прекрасна. Прекрасна, потому что у них есть мгновения полной свободы. Мгновения, когда они заглатывают наживку и видят иную часть мира. И мгновения, когда их отпускают и позволяют жить своей жизнью. Но трагична, потому что, в конечном счете, они находятся во власти рыбака. Того, кто их поймает и освободит. Или, что еще хуже, обглодают так, что и косточек не оставят.
Я сглатываю, борясь с растущей пустотой в животе, потому что меня не съедят. Меня не поймают. В этой палатке, в данный момент, я не рыба. Я не Дори, ждущая наживки. Я рыбачка и беру все, что хочу.
То, что происходит дальше, можно описать только как ощущение вне собственного тела или одержимость демонами, потому что это так не похоже ни на что испытанное мною ранее. И когда я понимаю, что мои губы прижаты к губам Сэма, у меня нет другого выбора, кроме как обнять его.
Сэм кряхтит, когда мое тело, со всей грацией бьющейся рыбы, врезается в него. Или девушки из рыбацкой палатки — возможно, это более подходящая аналогия для конкретной сцены. В любом случае, для меня это чужеродный порыв, потому что раньше я никогда не делала первого шага к парню, особенно в громоздком комбинезоне.