— Вы планировали совместное будущее после нескольких свиданий? — недоверчиво спрашиваю я, не скрывая потрясения в голосе.
— Да, не суди меня! — огрызается она в ответ, и огонь в ее глазах заставляет меня прикусить язык. — Разве ты никогда не был так безумно влюблен, что смотрел на человека и видел с ним все свое будущее?
Я разражаюсь лающим смехом.
— Ни хрена подобного.
— Ну, а что чувствуешь ты, когда влюбляешься?
— Ничего, потому что никогда не влюблялся, — утверждаю я. — У меня никогда раньше не было отношений. Но мне не нужно испытывать чувства обязательства, чтобы знать, что говорить о совместном будущем после трех свиданий — чертовски безумно.
— Но ты же старый, — парирует она, оглядывая меня с ног до головы, будто пытаясь отыскать гребаное уродство, чтобы объяснить причину отсутствия эмоциональной привязанности. — Конечно же, у тебя были серьезные отношения, по крайней мере, с одной подружкой.
— Я не настолько стар, — выдыхаю я, потому что, черт возьми, сегодня мой день рождения, и мне не нужно напоминать, что я становлюсь старше.
— Довольно стар. Да ладно, сколько тебе лет? — спрашивает она, цепляясь за эту тему, как собака за кость.
Секунду я пристально смотрю на нее, а потом наклоняюсь вперед, так что мы оказываемся нос к носу.
— Вообще-то сегодня мне исполнился тридцать один год.
Она резко отстраняется, ее вызывающий взгляд мгновенно смягчается.
— У тебя сегодня день рождения? — спрашивает она высоким и чересчур сладким голосом. — С днем рождения!
— Да-да, — выдавливаю я, закатывая глаза. — Раз уж ты считаешь меня таким старым хреном, лучше беги к Марву и займи мне там местечко рядом с седыми стариканами. Я уже несколько недель умираю от желания обыграть Артура в «Старую деву». (Прим. переводчика: «Старая дева» — простая карточная игра, в которой игроки стараются не остаться со «старой девой» или же непарной картой из колоды).
При виде моего невозмутимого лица с ее губ срывается смех, я откидываюсь на спинку стула, снова опускаю удочку в воду и, глядя на девушку, качаю головой. Теперь она действительно кажется юной. Либо так, либо я правда старый хрен.
— Заканчивай свой рассказ. Что случилось с этим влюбившимся с первого взгляда парнем?
Она тяжело вздыхает и начинает поигрывать удочкой.
— В общем, мы планировали наше совместное будущее, так? Он нравился моим родителям, и даже брат его принял, что шокирует, потому что он ненавидит всех парней, с которыми я когда-либо встречалась. Так что, мы начали строить планы после окончания университета, потому что я выпускалась в декабре, а его переход в НФЛ должен был состояться в апреле. Во всяком случае, он попросил меня не искать работу, пока не узнает, за какую команду будет играть. И я подумала, что взять несколько месяцев отпуска, чтобы провести время с семьей, звучит неплохо. Ничего особенного, ведь мы явно были на пути к долго и счастливо, верно? Бывшая чирлидерша и будущая звезда НФЛ. Начало сказочного романа. А потом наступило рождественское утро... мы гостили у моих родителей, и он вел себя странно, что заставило меня подумать: «О боже, он собирается сделать мне предложение!» Ну, оказалось все до нелепости наоборот, потому что на самом деле он собирался меня бросить.
— Подожди, что? — спрашиваю я, опуская удочку и снова поворачиваясь к ней. — Тебя бросили в рождественское утро?
Она кивает, ее губы вытягиваются, как у сердитой уточки.
— Ага, — отвечает она с особым ударением на букву «г». — В доме моих родителей, когда солнце еще не взошло над домашними булочками с корицей и кофе.
— Черт, — протягиваю я, качая головой. — Быть брошенной в праздник... какое холодное сердце.
— Холоднее, чем это озеро, — добавляет она, скользя ботинком по блестящему льду. — Но главным сюрпризом было не то, что меня бросили... а то, что он сказал, когда бросал.
Я вздрагиваю, потому что этот придурок уже похож на половину тех идиотов, с которыми я дрался в старших классах.
— Даже не знаю, осмелюсь ли спросить.
— О, не волнуйся, я сама все расскажу. — Мэгги опускает удочку и наклоняется ближе ко мне, ее темные волосы идеально обрамляют сердитое личико. Ясные голубые глаза угрожающе смотрят на меня, и это делает ее еще более горячей. — Он сказал, что я слишком примитивная.
— Примитивная? — повторяю я, качая головой. — Типа... девочка, этот наряд такой примитивный? — спрашиваю я, изрыгая дерьмо, которое сестры постоянно говорят друг другу, хотя им всем уже за тридцать.