Не то чтобы я его оценивала.
Нет. Точно нет.
Просто подметила его вкус, потому что Стерлинг всегда носил мешковатые джинсы. Такие, что собирались на ботинках и выглядели неряшливо. Это единственная причина, по которой я отметила внешний вид Сэма сегодня вечером. Он одевается как взрослый, и мне это нравится. Конец истории!
Выезжая на дорогу, чувствую на себе пристальный взгляд Сэма, а его низкий голос эхом отдается в машине.
— Разве тебе не нужно знать направление?
Я вздрагиваю, как идиотка, потому что, куда, черт возьми, я собралась ехать?
— Да, было бы хорошо.
Он информирует меня о паре поворотов, пока мы не берем курс в западную часть города. После нескольких минут молчания он спрашивает:
— Итак, скажи мне вот что: если Майлс думает, что ты только сегодня приехала в город, где ты жила с тех пор, как мы в последний раз ходили на подледную рыбалку?
Тяжело выдыхаю, жалея, что не могу не ответить на этот вопрос, но я знаю, если кто-то и заслуживает правды, так это Сэм.
— Я остановилась в загородной гостинице «Шиповник».
— Почему? — спрашивает он, и я уже слышу осуждение в его голосе.
— Потому что должна была провести неделю у своего парня в Северной Каролине, и никто не знает, что мы расстались, поэтому мне нужно было где-то спрятаться.
— Парень, который говорит «примитивная», не пользуется социальными сетями и не обновляет статус отношений на Фейсбук?
— Я умоляла его этого не делать, — со стоном отвечаю я. — Сказала, что собираюсь рассказать обо всем родителям только после Нового года, потому что не хочу портить им праздник.
— И он согласился?
— Да.
Он кряхтит.
— Что? — спрашиваю я.
— Пытаюсь понять, почему он без проблем испортил праздник тебе.
Прикрыв глаза, он выжидающе смотрит на меня, явно ожидая ответа.
Прикусываю губу, прежде чем сказать что-то в оправдание действий Стерлинга.
— Полагаю, в доме моих родителей я могла его напугать.
— Чем? — спрашивает Сэм, всем телом разворачиваясь ко мне, весь обращаясь во внимание.
— Ну, перед тем, как улететь в то рождественское утро к своим родителям, он остановился со мной в доме у моих родителей. Ночью мы лежали в постели, и, черт возьми, не знаю... Наверное, можно сказать, я была опьянена духом Рождества, потому что, возможно, начала называть имена наших детей и говорить о том, какие подарки от Санты мы могли бы им сделать.
Сэм молчит, поэтому я продолжаю.
— Возможно, я зашла слишком далеко, потому что он не прикасался ко мне всю ночь, а обычно он всецело сосредотачивался на сексе. Но я надеялась, что это пройдет, поэтому встала в три часа ночи, чтобы испечь ему перед полетом булочки с корицей.
— Господи, Мэгги, — стонет Сэм, в явном огорчении проводя рукой по волосам.
— Что?
— Гребаные булочки с корицей?
— Да. А что? — восклицаю я и крепче сжимаю руль. — Это его любимые, и я просто старалась быть милой. Он собирался провести рождественское утро в аэропорту, и я хотела, чтобы он чувствовал мою любовь.
— А затем он бросил тебя под кофе и булочки с корицей, — заключает Сэм, зная, чем закончилась эта история.
— Кофе из френч-пресса, — добавляю я с жалкой гримасой. — И сделал это до того, как проснулся кто-то еще. Когда я везла его в аэропорт, то была явно не в себе. Не могла поверить, что мы все так заканчиваем. Но потом, когда мы стояли на тротуаре перед аэропортом, он меня поцеловал. Типа, всерьез поцеловал. Это не было похоже на прощальный поцелуй. Скорее на сожаление. Когда он помахал мне на прощание, в его глазах мелькнуло такое выражение, что мне показалось, будто мы расстались не навсегда.
Оглядываюсь и вижу, что Сэм настороженно на меня смотрит, полными пьяного осуждения и абсолютного непонимания глазами. Что имеет смысл, ведь он — парень. Он не умеет читать между строк. К счастью, я умею.
— Вернувшись из аэропорта, я сделала вид, что ничего не произошло. — Я пожимаю плечами и барабаню пальцами по рулю. — Было очень трудно, потому что у Кейт очень чуткий детектор лжи, но если она и понимала, что что-то случилось, то не сказала ни слова.
— Так в чем же заключается твой грандиозный план? — спрашивает он, скрестив руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду... эту ложь, — заявляет он с раздражением. — Как долго ты собираешься продолжать в том же духе?