— Столько, сколько потребуется, чтобы показать ему, что я изменилась. — Я пожимаю плечами, будто это самый очевидный ответ в мире.
Сэм явно не согласен, потому что я вижу, как в волнении его руки на коленях напрягаются.
— И как именно ты собираешься это делать?
— Мой план состоит в том, чтобы зависнуть в Боулдере и попробовать себя в ряде авантюр в надежде его вернуть. Полагаю, если пошлю ему фото всех забав, он будет впечатлен.
— Так вы, ребята, все еще поддерживаете связь? — спрашивает он, серьезно глядя на меня.
— Да, мы переписываемся. Просто дружеская переписка, но это уже кое-что.
— Тебе не кажется, что это немного наивно — идти на такое ради парня, который бросил тебя только потому, что, как ты уверена, хочет, чтобы ты его вернула?
— Нет, — мгновенно отвечаю я, решительно поджимая губы. — Потому что я верю, любовь стоит того, чтобы за нее бороться.
Услышав такой ответ, он тяжело выдыхает, и сжимает пальцами переносицу. После минутного молчания он хлопает себя ладонью по ноге и спрашивает:
— О каких именно авантюрах ты думаешь?
Я широко улыбаюсь.
— Завтра я собираюсь взобраться по покрытому льду зернохранилищу.
— Ты, что? — Он подрывается, и, клянусь, алкогольный дурман, в котором он пребывал ранее, исчезает и сменяется яростью.
Собравшись с духом, я отвечаю:
— Это зернохранилище, на которое можно залезть по льду. Это нечто.
— Я знаю, что это нечто... но откуда ты знаешь, что это нечто?
— Мне об этом рассказали парни, которые поселились в гостинице. Они сказали, что любой может это сделать.
— Ты когда-нибудь раньше взбиралась?
— Имеешь в виду по льду? — спрашиваю я.
— Хоть по чему-нибудь. Стене... утесу... шведской стенке?
— Шведская стенка... да! — восклицаю я с широкой улыбкой. — Я убийственно хороша на шведской стенке. Как думаешь, это поможет с ледяным зернохранилищем?
Сэм стонет и трет лицо руками.
— Ты не можешь взбираться по льду, Мэгги. Это типа продвинутого уровня.
— Есть страховочные тросы, и парни сказали, что новички могут это сделать. Со мной все будет в порядке! — восклицаю я, когда Сэм указывает мне свернуть на подъездную дорожку.
— Ты не будешь в порядке, — парирует он, — так что ты не поедешь.
Остановив машину, я широко распахиваю глаза и свирепо на него смотрю.
— Поеду, черт возьми! Ты мне не сторож, Сэм!
Он смотрит на меня в темноте, слабый синий свет от приборной панели освещает его лицо, он так сильно дышит, что его ноздри раздуваются.
— Во сколько ты отправляешься?
— Около десяти, а что? — огрызаюсь я.
— Куда?
— На ферму Петерсона, а что? — снова рычу я.
Он кивает.
— Я знаю это место. Я еду с тобой.
Я разражаюсь смехом.
— Сэм, в этом нет необходимости. Там будут те парни. Уверена, они мне помогут.
— Именно поэтому я с тобой и еду. Ты не знаешь этих гребаных парней.
— Ну, тебя я тоже не знала, но это не помешало мне пойти с тобой на подледную рыбалку.
— За меня поручился Марв.
— О да... очевидно, слово Марва — это Евангелие.
Сэм свирепо смотрит на меня. Перегнувшись через центральную панель, он наклоняется так близко, что я чувствую на лице жар его дыхания.
— Если не хочешь рассказывать брату, чем занимаешься, чтобы он мог тебя сопровождать, с тобой поеду я.
— Нет! — Я протягиваю руку и хватаю Сэма за предплечье. — Я не могу сказать Майлсу, потому что тогда он поймет, что что-то случилось. В детстве я не делала ничего авантюрного. Я больше была склонна читать книги или ходить на уроки танцев. Если он узнает, что я лазаю по зернохранилищу, он поймет, что что-то случилось.
— Тогда еду я, — твердо заявляет Сэм, небрежно пожимая плечами, отчего мне хочется его встряхнуть. — Ты младшая сестра моего лучшего друга, и я не позволю тебе убиться на обледенелом зернохранилище ради гребаного футболиста.
Я прикусываю губу и поворачиваюсь лицом к дому. Это причудливый маленький двухэтажный дом с рождественским венком на входной двери. Совсем не похож на тот, где, по моему представлению, мог бы жить Сэм.
Пытаясь сменить тему, я ворчу сквозь стиснутые зубы.
— И вообще, чей это дом?
— Моей мамы, — отвечает Сэм, выдыхая и снова садясь на место.
— Ты живешь с мамой? — спрашиваю я, чувствуя разочарование в маленькой фантазии, кружащейся в темных уголках сознания, и в которой я не хочу признаваться.
— Нет, Мэгги, я не живу с мамой. Я был здесь и ел торт с мамой и сестрами, когда Майлс огорошил меня приглашением на день рождения. Моя машина осталась здесь.