— Не орите, коллега, — успокоил иггурбманфюрера Вагнер, небрежно продемонстрировав ему одновременно две вещи; удостоверение офицера СС и серебряный перстень с символикой Аненербе. — От вас требуется сущий пустяк — пропуск в подземелье. И спешу вас успокоить, ваша лаборатория нас абсолютно не интересует. У нас другие задачи.
— Я, конечно, понимаю, что вы старше по званию, и ваш перстень говорит о многом, но это ничего не меняет, — немного успокоившись и пригласив гостей присесть к столу, ответил хозяин кабинета. — У нас тут творится черт знает что, гибнут люди, и я не могу гарантировать вам безопасность в замковых подземельях. Это первое. И второе — круг людей, имеющих доступ в лабораторию и прилегающие к ней туннели, строго ограничен. И при всем желании я не имею права нарушать приказ своего берлинского начальства. Но если могу быть полезен в чем-нибудь другом, то я всегда к вашим услугам.
— К сожалению, других желаний у нас не имеется, — ответил Вагнер, поднимаясь из кресла, — но к нашему разговору мы вернемся в ближайшее время. Хайль Гитлер, — произнес доктор, покидая кабинет.
— Хайль, — козырнул начальнику лаборатории Генрих.
— Ладно, пожалуй, на сегодня хватит приключений, — подытожил доктор, — за этот день мы и так заметно продвинулись в поисках. Пойдем назад, и хотя времени уже 15–30, по пути прикинем, куда может падать тень от башни возле кирхи иезуитов.
— Пойдем, — согласился Генрих.
— Рыть надо здесь, — носком ботинка поковыряв в куче старых кирпичей неподалеку от башни, заключил доктор, — завтра утром я снаряжу сюда тех же двух оболтусов, что ломали сегодня стену. По-моему у них неплохо получается. Все, я домой. Хай ль Гитлер, — небрежно салютовал Отто и, покинув Генриха, направился к своей гостинице.
Других дел на сегодня не предвиделось. «Завтрашний день покажет, в каком направлении действовать дальше», — размышлял Генрих, проходя мимо мастерской Язэпа. Его так и тянуло заглянуть туда, чтобы еще раз, хоть на секунду увидеть внучку сапожных дел мастера, но лишний раз компрометировать себя частыми визитами было опасно. «Утро вечера мудренее, завтра зайду», — решил Генрих, прислушиваясь к донесшемуся издалека взрыву.
46
Выслушав рассказ Григория, Островский совершенно не удивился. Услышанное не сильно отличалось от его собственных предположений, подтверждение которым он надеялся получить во время встречи с Бронивецким. То, что поляк имеет какое-то отношение ко всей этой истории, вполне могло быть правдой, однако, знал ли он убийцу и состоял ли с ним в каких-либо отношениях, было неизвестно. Уверенность Григория сама по себе еще не являлась неоспоримым доказательством, а вот то, что Ежи состоял с кем-то в тайной переписке, заставляло предположить, что этот неизвестный может быть очень полезным для следствия человеком. Правда оставался один деликатный момент, а именно — как получить санкцию на обыск в номере поляка и вместе с тем привлечь его к допросу?
«Как ни крути, думал Вадим, — Бронивецкий — иностранец. Это создает дополнительные сложности, которые нельзя игнорировать. Кроме того, он приезжает в нашу страну по линии церкви, что еще больше усложняет задачу. Человек он у себя, в Польше, уважаемый, не торгаш какой-то, магистр, общественный деятель, почетный член общины Кракова и автор книг, которые известны далеко за пределами Польши. Такого попробуй тронь, вони потом не оберешься. Неизвестно еще, кто там за ним стоит».
Созвонившись с остальными членами следственной группы, Островский раздал задания, а сам поехал к Бронивецкому в гостиницу, надеясь убедить того добровольно пойти на сотрудничество со следствием. Однако в номере поляка не оказалось.
— Уехал еще часов в восемь, — вспомнила администратор. — Был очень возбужден.
«Куда же это его черти понесли, — размышлял Вадим, сидя в машине возле гостиницы. — Может, он уже на пути домой, а я тут караулю его? Надо звонить своим в Брест, чтобы маякнули, если вдруг объявится на пропускном пункте. Не хватало еще упустить его со всеми уликами. Вот треску-то будет… Миронов потом мне весь мозг выклюет. И так уже волком смотрит, а тут такое…»
Вернувшись в гостиницу, он попросил администратора немедленно связаться с ним, если поляк появится.
— Непременно отзвонюсь, — заверила его та, доверительно понижая голос. — А что он натворил?
— Ничего, просто мог быть свидетелем, — ответил Вадим, думая о том, как бы хорошо сейчас было быстро, как говорится, по горячему, провести осмотр номера Бронивецкого. Но без бумаги туда, конечно не сунешься, вот разве что… Он с любопытством посмотрел на администратора, которая пребывала в нервном нетерпении, желая разузнать как можно больше о прегрешениях постояльца.