— Вас как зовут? — спросил Островский, наклоняясь через конторку к самому лицу женщины.
— Галя, — прошептала та, почему-то оглядываясь по сторонам.
— А меня Вадим, — представился он.
— Да я уж в удостоверении успела прочитать, — улыбнулась администратор. — Я вас знаю. Вы в прошлом году у нас тут были, когда у постояльца из четырнадцатого номера видеокамеру и барсетку с деньгами вынесли.
— Точно, — вспомнил Островский. — Вы меня тогда еще чаем угощали.
Галя обрадовано закивала. «Надо брать обаянием», — решил он, расплываясь в улыбке.
— Послушайте, Галя, а вы что в пятницу вечером делаете?
— Буду помогать золовке со стиркой, — честно призналась та, с тревогой посматривая в сторону лестницы.
Не ожидавший такого ответа Вадим растерялся.
— Жаль, — пробормотал он. — Думал соблазнить вас.
— Нет, что вы, — энергично замахала Галя руками. — Не надо. У меня муж ревнивый. Он иногда даже следит за мной. Я его как только ни просила, ни стыдила — все зря. Любит! Весной тут один постоялец решил было приволокнуться за мной, так он бедняге одно место очень сильно зашиб, пришлось к врачу обращаться.
— Какое место?
Администратор опустила глаза.
— То самое, — тихо сказала она, с преувеличенным интересом разглядывая маникюр.
— Понятно, — протянул Островский. — Тогда буду откровенен, — решил он пойти ва-банк, — мне нужно попасть в номер пана Бронивецкого. Сейчас и без лишних формальностей. Дело до утра не терпит.
— Ну, не знаю, — насторожилась Галя. — Только разве что быстро и в моем присутствии. И чтобы никто…
— Никто и никогда, — закончил за нее Вадим.
Они поднялись на второй этаж. В коридоре никого не было.
— Пять минут, — предупредила администратор и распахнула перед следователем дверь номера. — Свет не зажигать.
— Богиня, — шепнул он ей, протискиваясь мимо ее пышных форм в комнату.
Обыск занял те самые пять минут, великодушно отведенные администратором Галей. Единственное, что привлекло внимание Островского, был скомканный листок бумаги, лежавший на дне мусорной корзины рядом с этикеткой от носков брестской чулочно-носочной фабрики. Вадим быстро развернул его. Это оказалась записка агента Бронивецкого, в которой тот сообщал о месте и времени обмена.
— А вот то, что мне надо! — воскликнул Островский. — Теперь можно убираться.
В машине он еще раз подробно изучил находку.
Надеюсь, деньги при вас и мы можем, наконец, произвести наш обмен? Если так, то я буду ждать вас сегодня вечером около девяти на заправке, которая находится на выезде из Несвижа в сторону Минска. Деньги оставьте под крышей туалета изнутри. После этого доедете до поворота на брестскую трассу и вернетесь назад. Пакет для вас я оставлю там же. И не вздумайте дурачить меня!
«Знать бы когда, когда это сегодня», — подумал Вадим, закончив читать. Администратор сказала, что он уехал около восьми и очень нервничал. Не на эту ли встречу торопился наш польский гость? Очень похоже. С другой стороны мусор мог пролежать в корзине несколько дней.
Он снова вернулся в гостиницу. По лицу администратора было видно, что вся эта история начинает пугать ее.
— Скажите, а как часто убирается номер? — задал он терзавший его вопрос.
— Ежедневно, — отрапортовала женщина, словно была к нему готова. — Обычно между десятью и одиннадцатью часами утра, — добавила она.
— Бинго! — воскликнул Вадим и щелкнул пальцами.
— Что? — переспросила администратор, но он, не удостоив ее ответом, уже выбежал на улицу.
Теперь надо во что бы то ни стало найти Бронивецкого, если он еще живой. Наверняка все барахло при нем. Остается только грамотно придумать повод для задержания. Немедленно, пока он не смазал лыжи. Однако, где же он может быть? Рестораны и бары отпадают. Любовница? Вообще смешно. Григорий? Этот предупредил бы. Костел закрыт… Ксендз! Ну конечно, он мог поехать к нему. Эта версия показалась Вадиму наиболее правдоподобной.
На всякий случай Островский созвонился с дежурной частью и предупредил там, чтобы смотрели в оба. Потом он набрал знакомого из брестского управления и попросил того дать информацию всем экипажам ГАИ на М-1.
Довольный собой, Вадим вырулил на площадь и, развернувшись, покатил в сторону Слуцкой брамы, размышляя о том, с чего завтра утром начать доклад Миронову. Он помнил, что ксендз Тадеуш живет где-то на Пролетарской. Миновав мост, следователь свернул налево и прибавил скорость. Ему не терпелось убедиться в правильности своей догадки.