«Сам Виракоча с двумя помощниками отправился на север… Он шел по горам, один его помощник — вдоль побережья, а второй — по краю восточных лесов… Творец пришел в Уркос, что неподалеку от Куско, где повелел будущему населению выйти из горных недр. Он посетил Куско, а потом продолжил свой путь на север, в Эквадор. Там, в прибрежной области Манта, он попрощался со своим народом и, шагая по волнам, исчез в океане».
Горький момент расставания присутствует в конце каждой народной легенды о замечательном человеке, чье имя означает «Пена Моря»:
Виракоча выступил в путь и призвал все народы… Когда он пришел в область Пуэрто-Вьехо, к нему присоединились его последователи, которых он послал вперед раньше. Он проследовал к морю в их обществе, и говорят, что он со своими людьми ушел по воде так же легко, как ходил по суше».
Опять этот горький миг прощания… и часто с намеком на какую-то науку или волшебство.
За окном поезда что-то изменилось. Слева я мог видеть темные воды Урубамбы, притока Амазонки и священной реки инков. Температура заметно повысилась: мы спустились в относительно низменную долину с собственным тропическим микроклиматом. Горные склоны, вздымавшиеся по обе стороны пути, были покрыты густым зеленым лесом, и мне подумалось, что эти места изобилуют порой непреодолимыми препятствиями. Те, кто пришел в эту глухомань и построил Мачу-Пикчу, должны были иметь очень веские причины для того, чтобы сделать это.
Как бы то ни было, выбор столь уединенного места имел хотя бы одно положительное следствие: Мачу-Пикчу так и не был обнаружен конкистадорами и испанскими монахами за годы их опустошительного рвения. Лишь в 1911 году, когда к наследию древних цивилизаций стали относиться с большим уважением, молодой американский исследователь Хирам Бингэм открыл миру это чудо. Сразу же стало ясно, что Мачу-Пикчу дает уникальную возможность познакомиться с жизнью доколумбовой цивилизации. Поэтому руины были защищены от грабителей и охотников за сувенирами, и важный фрагмент нашего загадочного прошлого был сохранен для того, чтобы изумлять грядущие поколения.
Миновав крошечный городок под названием Агуа-Каль-енте («горячая вода»), где вдоль железной дороги на путешественников щерятся окна полузаброшенных ресторанов и дешевых баров, мы прибыли на станцию Пуэнтас Руинас в окрестностях Мачу-Пикчу в десять минут десятого утра. Отсюда, после получасовой автобусной поездки по петляющей грунтовой дороге, лепившейся к неприветливому горному склону, мы добрались до руин Мачу-Пикчу и попали в плохонькую гостиницу, где с нас запросили неразумно большие деньги за не слишком чистую комнату. Мы были единственными посетителями. Хотя прошли годы с тех пор, как местные партизаны в последний раз забросали гранатами поезд до Мачу-Пикчу, немногие иностранцы испытывают желание приехать сюда.
Было два часа дня. Я стоял на возвышенности на южном краю Мачу-Пикчу. Передо мной на север простирались террасы заросших лишайником руин. Плотные облака свернулись в кольцо вокруг горных вершин, но то тут, то там иногда прорывался солнечный свет.
Далеко внизу, в долине, священная река широкой петлей охватывала центральную часть каменистой формации, на которой стоял Мачу-Пикчу, образуя нечто вроде крепостного рва вокруг огромного замка. Отсюда река казалась темно-зеленой: ее воды отражали зелень джунглей на крутых склонах.
Я посмотрел на главную горную вершину, возвышавшуюся за руинами. Она называется Уана-Пикчу и фигурирует на всех традиционных плакатах туристических агентств, приглашающих посетить это место. К своему удивлению, я заметил, что примерно в ста метрах от вершины склон был аккуратно искусственно террасирован. Кто-то превратил почти вертикальные утесы в чудесные висячие сады, которые в древние времена, возможно, были покрыты яркими цветами.
Казалось, вся эта сцена была монументальной скульптурной композицией, состоявшей из гор, скал, деревьев, камней и воды. Это было невыразимо красивое место, одно из прекраснейших мест, какие мне когда-либо приходилось видеть.
Однако, несмотря на его светозарную красоту, меня не покидало ощущение, что я смотрю на город призраков, похожий на остов «Марии Селесты», такой же пустой и выпавший из времени. Дома располагались длинными террасами. Каждый дом был крошечным и состоял лишь из одной комнаты, выходившей на узкую улочку, а их архитектура выглядела надежной и функциональной, но никак не декоративной. С другой стороны, некоторые церемониальные сооружения были построены по неизмеримо более высоким стандартам и включали гигантские блоки, подобные тем, что я видел в Саксайуамане. Один гладко отшлифованный многоугольный монолит двенадцати футов в длину, пяти футов в ширину и пяти в толщину не мог весить менее 200 тонн. Как древним строителям удалось доставить его сюда?