Для нас – обитателей суши, морские глубины до сих пор остаются таинственным и полным опасностей местом, населенном очень странными существами вроде стеклянных кальмаров и плотоядных медуз. В Эдиакарский период подводный мир выглядел совсем уж невероятно. Начав ползать, первое эдиакарское животное открыло для себя мир, лишенный хищников. Морское дно, покрытое толстыми цианобактериальными матами либо токсичными отложениями застало глобальные изменения климата, наступившие в конце ледникового периода. Это явление известно под названием «Земля – снежный ком». Если бы это животное имело глаза, оно бы увидело подводную пустыню, неравномерно покрытую желеобразным веществом. Тут и там оно должно было натыкаться на дискообразные или похожие на мясистые листья организмы, ведущие неподвижный образ жизни: огромный мир, населенный лишенными мозга мягкотелыми существами.
Тайна, которую пытался разгадать Лю, – происхождение движения животных, – является ключом к разгадке другой, еще большей тайны: каким образом тот странный, инопланетный мир трансформировался в окружающую нас природу? Способность самостоятельно передвигаться позволила животным мирно пастись на цианобактериальных матах и нападать на неподвижные организмы. Первые проявления насилия, вероятно, спровоцировали биологическую гонку вооружений, в хо-де которой животные обзавелись прочными панцирями и острыми зубами – щитами и мечами, характерными для кембрийских окаменелостей. Постепенное отвердевание тел первых животных в конечном итоге привело к появлению трилобитов, динозавров, слонов, обитавших на территории современного Египта в Эоценовую эпоху, и всех нас.
До открытия эдиакарских окаменелостей, и даже некоторое время после его совершения, многие уважаемые ученые утверждали, что сложные формы жизни появилась в начале Кембрийского периода. На первый взгляд, известные нам ископаемые останки животных подтверждают эту теорию. Палеонтологическая летопись начинается примерно 530 миллионов лет с беспорядочных и обрывистых записей – эдиакарских окаменелостей. Все, что существовало раньше, исчезло, не оставив после себя ни строки: чистый лист. Некоторые ученые, например, геолог и ревностный христианин Родерик Мурчисон, на этом основании считали, что отсутствие доказательств подтверждает библейскую версию сотворения мира: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую…».
Чарльз Дарвин предостерегал от такой интерпретации. В книге «О происхождении видов» он писал: «Не надо забывать, что достоверные знания мы имеем только о небольшой части мира». Геологическая летопись Земли для него была многотомным учебником истории. «И у нас есть только последний том, посвященный двум-трем странам, – писал он. – В этом томе сохранилась одна короткая глава; на страницах той главы осталось только несколько полустертых строк».
Похоже, уже не осталось никаких сомнений, что животный мир докембрия отличался огромным разнообразием, но будучи мягкотелыми, эти животные не оставили после себя почти никаких следов. Окаменелости того периода встречаются крайне редко: в таких местах, как Мистейкен-Поинт, они сохранились благодаря особым геологическим условиям.
После ужина в мотеле «Треспасси», когда все тарелки были убраны, а предложение принести десерт было вежливо отклонено, Лю сказал, что его волнует еще один важный вопрос: почему эдиакарские окаменелости настолько хорошо сохранились на Ньюфаундленде. Он предполагал, что когда-то вулканический пепел засыпал Мистейкен-Поинт, как Помпеи, и плотно придавил цианобактериальные маты к морскому дну. Лю очень хотел проверить свою гипотезу в лаборатории, но для этого требовался свежий вулканический пепел.