И тут меня осенило. С этой проблемой сталкиваются все ученые, ведь в процессе научного познания они неизбежно попадают в одну и ту же логическую ловушку: очень сложно найти что-то новое, если ты даже не знаешь, как оно выглядит. И вот здесь раскрывается весь потенциал научных гипотез. Экстраполируя известные нам данные, мы можем сначала предсказать существование неизвестного науке феномена и даже описать его, а затем приступить к его поиску.
Гипотеза – это настолько мощный инструмент, что она может принести пользу даже тогда, когда мы ищем вещь совсем не там, где она находится. Хаксли, предвосхитивший лет на пятьдесят теорию смены парадигм, предложенную Куном, утверждал, что предположения и догадки являются неотъемлемой частью любого научного исследования.
Человек приближается к недосягаемой истине, последовательно совершая одну ошибку за другой. Столкнувшись с чем-то непривычно сложным и непонятным, он выдвигает, совершенно произвольно, простую гипотезу, которая позволяет всё понять и объяснить. На следующем этапе он начинает действовать и думать в терминах этой гипотезы, исходя при этом из ее полной корректности. Накопив опыт, он уже видит слабые места своей гипотезы и знает, как ее модифицировать. Таким образом, все величайшие научные открытия были совершены людьми, стремившимися верифицировать весьма шаткие теории о природе вещей. Открытия с необходимостью модифицируют изначальную гипотезу, а последующие открытия совершаются для верифицикации уже новой гипотезы – и эти открытия, в свою очередь, заканчиваются очередной модификацией. И так далее, до бесконечности.
Безграничность науки, в зависимости от личных представлений, можно считать либо ее важнейшей особенностью, либо фатальной слабостью. Для людей с мистическим или скептическим складом ума изменчивые по своей природе научные знания кажутся поверхностными и иллюзорными, тогда как люди с научным складом ума вполне довольны тем, что наука непрерывно развивается и постепенно приподнимает завесы над тайнами Вселенной.
Наше путешествие во времени завершилось на том самом месте, где Лю обнаружил следы, оставленные ползающими ископаемыми животными. На обращенной к морю стороне скалы имелся длинный, высотой примерно по пояс выступ. Мы склонились над ним, но я, как и в прошлый раз, не видел на каменной поверхности ничего интересного до тех пор, пока Лю не указал на едва заметные отпечатки.
Это было то, что я давно хотел увидеть: самые древние в мире следы животного. Их было очень легко не заметить; казалось, кто-то провел ластиком по сохнущей цементной стяжке. Мэттьюс открыл свою фляжку и вылил немного воды на поверхность камня, чтобы дорожки стали выпуклыми и более заметными. Неудивительно, что десятки других палеонтологов раньше не обращали на них никакого внимания. Вокруг было множество других, гораздо более крупных и четких окаменелостей. Следы, открытые Лю, можно было сравнить со стихами, нацарапанными на перилах Лувра. Мы принялись осматривать выступ и изучать другие следы ползания. Некоторые дорожки были длиннее, некоторые короче, но при этом все они были не шире большого пальца. Большинство дорожек были относительно прямыми, но одна причудливо закручивалась вокруг себя, словно умирающая змея. По мнению Лю, это еще раз доказывает, что следы были оставлены живыми организмами, а вовсе не попавшими в зону прибоя камушками или ракушками, как утверждал Реталлак.
Я провел пальцами по следам, и после этого у меня не осталось никаких сомнений в том, что подобная текстура могла быть создана только живым организмом. На поверхности дорожек виднелись частые отметины арочной формы: ((((((. Лю считает, что эти отметины были оставлены округлой «подошвой» животного, которая, заполняясь водой, вытягивалась вперед, слегка смазывая при этом первоначальный отпечаток. Некоторые дорожки заканчивались небольшим углублением – (((((() – который называют «терминальным отпечатком», потому что он, по всей видимости, указывает на место гибели организма.
Современные анемоны ползают по морскому дну примерно таким же образом. И это, по мнению Лю, может дать ответ на вопрос, почему и зачем первые животные начали ползать. Считается, что многие из найденных в Мистейкен-Поинт представителей эдиакарской биоты вели сидячий образ жизни: они прочно прикреплялись к субстрату с помощью похожей на присоску «подошвы» и добывали пищу, сокращая и вытягивая свое мясистое тело в толще воды. Многие современные животные с похожим строением тела также предпочитают приклеиваться к твердому субстрату вроде камня или стекла. В своей лаборатории Лю обнаружил, что если морскую анемону оторвать от стенки аквариума, она начинает ползать по песчаному дну до тех пор, пока не наталкивается на новую прочную и ровную поверхность.